Жорж - Александр Дюма Страница 25

Впрочем, Саре повезло: теперь, когда мисс Анриет задержалась здесь, не нужно было возвращаться в паланкине; она поехала верхом.

Когда кавалькада выезжала из ворот, Сара увидела, что несколько негров режут на куски акулу: мулатка указала им, где найти мертвое чудовище, и они вытащили его из реки, чтобы использовать жир.

Приближаясь к горе, охотники издали увидели, что там собрались все негры, а подъехав, поняли, что это сборище ожидает начала экзекуции; в таких случаях было принято, чтобы негры плантации присутствовали при наказании провинившегося невольника.

Виновный, юноша семнадцати лет, связанный по рукам и ногам, сидел возле стремянки, к которой его должны были привязать, и ожидал наказания; по настоятельной просьбе другого негра оно было отложено до прибытия охотников; негр, просивший об этой милости, заявил, что он должен сообщить нечто важное господину де Мальмеди.

В тот момент, когда де Мальмеди проезжал мимо пойманного негра, другой негр, сидевший возле него и занятый тем, что бинтовал ему рану на голове, встал и подошел к дороге, но надзиратель задержал его.

— В чем дело? — спросил де Мальмеди.

— Мсье, — обратился надзиратель, — сейчас негр Назим будет наказан: сто пятьдесят ударов кнутом!

— А за что его столь жестоко наказывают? — спросила Сара.

— За то, что он хотел сбежать, — ответил надзиратель.

— А! Это тот негр, который совершил побег?

— Тот самый.

— А как вы его поймали?

— О, боже мой! Очень просто: я подождал, пока он будет от берега так далеко, что не сможет достичь его ни вплавь, ни на веслах; тогда я взял шлюпку с восемью гребцами, чтобы догнать его; обогнув юго-западный мыс, мы увидели его примерно в двух лье от берега. Поскольку у него было только две руки, а у нас шестнадцать, и у него была плохонькая лодчонка, а у нас великолепная пирога, мы быстро его догнали. Тогда он бросился вплавь, пытаясь вернуться на остров, ныряя, как китенок, но в конце концов он первым выбился из сил, и так как это становилось утомительно, я взял у гребца весло и в тот момент, когда он выплыл на поверхность воды, так ударил его по голове, что подумал: на этот раз он не вынырнет. Но вскоре он опять выплыл, мы положили его в пирогу, связали по ногам и рукам и привезли в бессознательном состоянии.

— Этот несчастный, быть может, тяжело ранен? — вмешалась Сара.

— Нет, боже мой, нет, — возразил надзиратель, — у него просто царапина. Эти чертовы негры страшные неженки.

— Почему же медлят и не подвергают его наказанию? — сказал де Мальмеди. — Я приказал, и мое приказание должно быть выполнено.

— Мы так бы и поступили, — ответил надзиратель, — но его брат, прилежный работник, уверил меня, что он должен сообщить вам какую-то важную вещь, прежде чем ваш приказ будет исполнен. Я решил подождать вас.

— И хорошо сделали, — сказала Сара. — А где же он?

— Кто?

— Брат этого несчастного.

— Да, где он? — спросил де Мальмеди.

— Я здесь, — сказал Лайза, выступив вперед.

Сара была поражена: в брате осужденного она узнала того, кто так героически доказал свою преданность и спас ей жизнь.

Однако же — удивительно! Негр даже не взглянул в ее сторону, как будто не знал ее: вместо того чтобы просить ее быть заступницей, на что, безусловно, имел право, он подошел к де Мальмеди.

Сара не ошиблась: на руке и бедрах негра виднелись кровоточащие раны, нанесенные акулой.

— Что тебе надо? — спросил де Мальмеди.

— Прошу у вас милости, — ответил Лайза, понизив голос, чтобы его брат, сидевший поблизости, не услышал этих слов.

— Какой?

— Назим слабый! Назим хилый мальчик, он ранен в голову, потерял много крови! У Назима слишком мало сил; он не выдержит наказания. А вы лишитесь негра, который стоит уж по крайней мере двести пиастров…

— Ну, ладно, так что же ты хочешь?

— Хочу предложить вам замену.

— Какую замену?

— Прикажите мне дать сто пятьдесят ударов кнутом, которые он заслужил. Я сильный, я перенесу их, это не помешает мне завтра, как обычно, выйти на работу, а он, повторяю, он умрет.

— Невозможно, — ответил де Мальмеди, в то время как Сара не сводила с невольника глаз, выражавших удивление.

— Но почему невозможно?

— Потому что это было бы несправедливо.

— Вы ошибаетесь, я главный виновник.

— Ты?

— Да, я, — сказал Лайза, — это я уговорил Назима бежать, я соорудил челнок, на котором он плыл, я побрил ему голову осколком бутылки, я дал ему кокосовое масло, чтобы он натер. тело. Вы видите, что наказывать надо меня, а не Назима.

— Ты ошибаешься, — ответил Анри, вмешавшись в их спор. — Вы оба должны быть наказаны: он за то, что сбежал, а ты — за то, что помог ему бежать.

— Тогда прикажите мне дать триста ударов кнутом!

— Надзиратель, — сказал де Мальмеди, — прикажите дать каждому из них по сто пятьдесят ударов, и на том все будет кончено.

— Минутку, дядя, — вмешалась Сара, — я требую, чтобы вы помиловали их.

— Но почему? — удивленно спросил господин де Мальмеди.

— Потому что этот человек сегодня утром бросился в воду, чтобы спасти меня.

— Она меня узнала! — воскликнул Лайза.

— Потому что вместо наказания, которого он не заслужил, его надо вознаградить, — воскликнула Сара.

— Тогда, если вы думаете, что я заслужил вознаграждение, помилуйте Назима.

— Черт побери! — сказал де Мальмеди, — Вот он чего захотел. Это ты спас племянницу?

— Нет, не я, — ответил негр, — без молодого охотника она бы погибла.

— Но он сделал все, что мог, чтобы спасти меня, дядя.

Он боролся с акулой, — вскричала девушка, — посмотрите, вы видите? Из его ран все еще сочится кровь.

— Я боролся с акулой, но боролся, защищаясь, — продолжал Лайза. — Акула набросилась на меня, и мне пришлось убить ее, чтобы спасти себя.

— Ну что, дядя, вы откажете мне, не помилуете их? — спросила Сара.

— Нет, конечно, — ответил де Мальмеди, — потому что если один раз подать пример — помиловать в подобных обстоятельствах, они все сбегут, эти черномазые, и будут надеяться на то, что найдется какой-нибудь нежный голосок, вроде вашего, который заступится за них.

— Но, дядя..

— Спроси у господ, возможно ли такое, — сказал де Мальмеди доверительным тоном, указывая на молодых людей, сопровождавших его сына.

— Конечно, — сказали они, — подобная милость была бы плохим примером.

— Видишь, Сара…