Поединок - Сеславия Северэлла Страница 24

– Идем, – напомнила девочка в синем нарядном сарафане с тоненькой русой косичкой.

Истомина продолжила свое движение, и поймала себя на мысли, что ей не было страшно, но внутреннее беспокойство все же заставляло её иногда дрожать. Да у неё отняли все украшения, но кормили сносно и ничем пока не угрожали. Девочка привела её к самой большой и добротной избе.

– Почему меня не отпускают? – спросила Софья девочку.

– Выкуп за тебя хотят просить. Есть, кому за тебя выкуп дать? – спросила девочка.

Истомина не знала, что лучше: пообещать выкуп или прикинуться сиротой. Поди, её муж уже ищет её, и возможно, освобождение уже близко. Неожиданно к ним на коне подъехал молодой детина, лет двадцати. Он был лицом похож на девочку, такие же черты лица, розовые щеки, и русые волосы, только у парня была небольшая бородка и усы. Детина соскочил с коня, и быстро заговорил.

– Куда ты её? Отец мне обещал! Она мне по нраву пришлась.

Софья в ужасе посмотрела на широкоплечего, на голову выше её парня в красной косоворотке. Только этого ей не хватало. Ужас в её душе сменился брезгливостью. Как жаль, что этот здоровый недоросль не князь Верейский. А уж до петербургского красавца Левенвольда ему было очень далеко.

– Отец хочет взять за неё выкуп, – твердо произнесла девочка.

– А сколько он хочет взять? Я сам заплачу! – парень горячился.

– Отец хочет атаману Сиротке дорогой подарок преподнести,– парировала девочка.

Софья со страхом и презрением наблюдала за разговором детей главаря разбойников. Кня- жна Сегорская и какой-то холоп, розовый как ягода от эмоций с вкраплениями бороды, ну что тебе клубника. А брат с сестрой продолжали спорить.

Обсохнув, Енай решил осмотреть местность, и добраться до спрятавшейся в зарослях деревни. Он шёл осторожно, вполне осознавая, что может набрести на разбойников в лю- бой момент. После реформ Петра Первого, роста цен и увеличения налогов обеднело мно- жество людей. Голодные неприкаянные люди уходили в разбойники, и численность человек в одной ватаге доходила порой до ста. Они нападали на деревни и грабили крестьян. Те же в свою очередь, ограбленные государством с одной стороны и разбойни- ками с другой то- же уходили в леса целыми семьями, пытаясь выжить любым способом, особливо с помощью воровства и грабежа на главной дороге империи. Становясь нищими по вине государства, люди не могли рассчитывать даже на то, что смогут попросить милостыню, поскольку вот уже четырнадцать лет действовал указ Петра Первого «О воспрещении нищенства». Государь запретил любое попрошайничество на папертях церквей, монастырях и улицах городов. Таких было велено ловить, бить батогами и отправлять самых работоспособных из них на принудительные работы в столицу, женщин в прядильные дома, а подростков на мануфактуры. Тех же, кто сбегал, отправляли на каторгу. А благодетелей, которые хотели помочь и дать милостыню нещадно штрафовали, требуя суммы сопоставимые порой с иным месячным жалованием. Понимая всё это, уход в разбойники в народе не осуждался. Но тех, кто лютовал сверх меры, душегубов, мироедов и иных мародеров, кто берет у людей последнее проклинали от души. Ежели ты человек, то обижать слабого да сирого, последнее скотское дело, которое ничем не может быть оправдано. Когда Бравлин зашел в перелесок, неожиданно возникший на пути, ему попался раскидистый вяз, и он решил залезть на него, и осмотреть местность с высоты. И действительно, то, что он увидел с высоты, оправдало его ожидания. Сквозь зелень лист- вы мужчина увидел деревню, расположенную достаточно близко. Возле одной избы стояло трое человек, и по цвету платья и силуэту Енай предположил, что он видит Софью. Это была пока догадка. И чтобы убедиться окончательно, ему надо было подобраться поближе. Тем временем, перспектива стать трофеем Софье не нравилась. Пока брат с сест- рой спорили, и обсуждали планы объединения с каким-то атаманом Сироткой, она с раздражением думала о том, что Истомин ни на что не способен. Его изысканных манер никогда не хватит на то, чтобы освободить её. Изыскан этот Истомин, изыскан и трусоват. Уж её любимый Андрей Васильевич непременно бы прискакал, и сразился с сотней раз- бойников, чтобы освободить свою ненаглядную Софью. Какие письма он ей писал! Зачи- таешься! Даже этого удовольствия она теперь лишена по воли мужа, которому прис- пичило ехать в Москву. Теперь ей придется опасаться за свою честь, и ждать случая, что- бы выбраться отсюда. Как она, княжна Сегорская, могла обмануться таким как Иван. Да он красив, но какой-то неживой, замерзшей красотой, словно инеем его подернуло или пылью. Размышления Софьи прервал громкий голос детины.

– Пусть называет цену. Я заплачу!

– Тимоха, не ори! – прозвучал зычный голос. Это из избы вышел высокий здоровый муж- чина лет сорока пяти с окладистой с проседью длинной бородой.

– Заходите! Говорить буду.

За своим отцом вошел и сын, а затем Софья, которая пыталась решить для себя, что ска- зать этому человеку, чтобы спасти себя. Девочка осталась ждать на улице. Женщина не сразу после яркого летнего солнца различила, как выглядит изба внутри. Когда её красивые глаза немного попривыкли, то перед ней предстала комната с лавками по сте- нам, покрытыми красным бархатом. У одной из стен на медвежьей шкуре стояло большое золоченое кресло на подобии трона. На стенах над лавками висели какие-то небольшие картинки. И все это походило на какую-то тронную залу на деревенский или разбойничий манер. Атаман сел в кресло-трон, и уставился на Софью.

– Зови меня Петром Петровичем, – проговорил громко мужчина.

Софья остановилась, глядя на атамана, не зная, что делать. Ей отчего-то хотелось рассмея- ться, потому что увиденное показалось ей несуразным и глупым действом. Но внутренне чувство говорило, что надо бы польстит этому разбойнику, и глубоким реверансом поч- тить его звание. Но вместо этого Истомина пребывала в растерянности.

– Ну что ж мои люди были правы. Ты действительно очень красивая. Как тебя зовут?

– Софья Павловна.

– Какого ты сословия?

– Дворянского.

– Сколько за тебя могут дать родные? Что молчишь?

– Батя, отдай мне её! – вмешался Тимофей, заглядываясь на Софью. – Я тебе все до копей- ки отработаю, да ещё и с прибытком!

Истомина посмотрела на Тимофея, и острое чувство страха пронзило её сердце. Вдруг ей показалось, что тело её не слушается, голоса стали тише, страшная слабость заполнила пространство, голова закружилась, и она потеряла сознание.

На следующий день утром, Велигоровой пришлось осознать всю остроту своих чувств. На постоялом дворе в трактире, сидя за столом, она смотрела на Истомина, который в красках рассказывал Верейскому про похищение Софьи. Енай при разговоре не присутст- вовал. Он не пришел ночевать на постоялый двор. Никто не знал, где он. Евдокия не хоте- ла слушать Истомина, она поднялась из-за стола и вышла на улицу. День был замечатель- ный. Солнце светило, согревая первыми августовскими лучами всю округу. Велигорова беспокоилась за Еная, и с досадой думала, что пока они здесь сидят, Крекшин уже, навер- ное, придумал очередную комбинацию по изменению чужих судеб. И, возможно, её горя- чее желание уберечь Андрея от этого человека может потерпеть фиаско в любой момент. Ей казалось, что, спасая Верейского, она может изменить или облегчить свои вос- поминания о смерти своего мужа. Эти переживания были в ней настолько сильны, что Велигорову никак не трогало отсутствие Софьи, и беспокойство по этому поводу Исто мина. Енай подошел сзади к Евдокии тихо и неожиданно, чем заставил её вздрогнуть.