Охота на орлов - Бен Кейн Страница 22

– Своя ложка есть?

– Есть. – Пизон порылся в кошеле, довольный, что не снял его с пояса перед выходом из принципии. Зачерпнув каши и подув на дымящуюся ложку, он отправил содержимое в рот. – Вкусно.

– Можешь не врать, – усмехнулся Гай. – Дерьмо на вкус везде одинаково. Но брюхо набить можно.

– Минуту назад мы на такое и рассчитывать не могли. Благодарим тебя, – сказал Пизон.

Гай довольно кивнул.

– После завтрака отправитесь по койкам?

– Скорее всего, – ответил Вителлий. – Не похоже, что какой-нибудь треклятый центурион или опцион нас остановит.

– Прямо как в элизиуме. Ни одна треклятая труба не поднимает тебя до того, как первый воробей зачирикает, – сказал Гай, смеясь, и, посуровев, спросил: – Вы что сделали с вашим центурионом?

– Устроили хорошую трепку, – солгал Пизон. – Думаю, когда мы закончили, у него ни одного ребра целого не осталось. – Гай пристально смотрел на Пизона, и тот почувствовал, как учащенно забилось сердце. – А вы со своим?

– Убили. Еще в первый день.

«О боги», – мысленно взмолился Пизон. К счастью, на помощь ему тут же пришел Вителлий:

– То еще дерьмо, наверно?

– Один из худших. Из тех, кто избивает солдата за то, что пряжка ремня не сверкает на солнце. Забавно то, что дуралей мог спастись. Когда все началось, мы его убивать не собирались. Сказали, что лагерь в наших руках и ему лучше исчезнуть, а он, видать, не поверил. Рассмеялся нам в лицо. Понятно, нас такое возмутило, а когда он еще и взялся за свою палку, мы… – Гай помолчал и сплюнул в костер; слюна зашипела на поленьях. – К концу дела дырок в нем было больше, чем в сите для вина. И вот что я вам скажу – туда ему и дорога.

– Не велика потеря, – согласился Пизон и сам удивился своим словам. Служить под началом такого командира наверняка сущий кошмар. Другое дело – Тулл: не просто хороший центурион, но и порядочный, честный человек.

– В нашем легионе были такие командиры, – проворчал Вителлий. – С ними быстро управились.

– Говорят, всего убили, по крайней мере, двадцать центурионов и одного трибуна. Вы об этом слышали? – спросил Гай.

– Да, – ответил Пизон и добавил для достоверности: – Только цифры немного меняются – в зависимости от того, кто рассказывает.

– И сколько вина он выпил, – добавил Вителлий, подмигивая. – Некоторые полагают, что на двадцать миль в округе не осталось ни одного командира, не считая тех, кто укрылся в принципии.

Все засмеялись.

– Слышали о центурионе из Стремительного? – спросил Гай.

– Сейчас столько всяких историй рассказывают, – ответил Пизон. – Ты о чем говоришь?

– О крысе, которая добавляла в поклажу легионеров перед маршем свинцовые бруски, чтобы груз была в полтора раза выше установленного.

– Слыхал про такое, – подтвердил Вителлий, кивая. – Та еще подлянка.

– Он свое получил, – с гордостью сообщил Гай. – Отправился искупаться в Рейне – с привязанными к подошвам свинцовыми брусками. Оказалось, мерзавец хороший пловец – долго не тонул. В конце ребята сделали его мишенью для дротиков.

– Такой смерти не позавидуешь, – ляпнул Пизон, не подумав.

– Похоже, он заслужил ее, – вставил Вителлий.

– Заслужил. И он, и остальные, – поддержал Пизон и заметил, что в глазах Гая мелькнул огонек недоверия. Он проглотил последнюю ложку каши и извиняющимся тоном сказал: – Не знаю, как ты, Теллий, а мне пора на боковую. Спасибо еще раз, Гай.

Кивая в ответ на благодарность, тот осмотрел Пизона с ног до головы.

– Вы из какого легиона?

– Из Двадцатого, – соврал Пизон, не зная, какой легион лучше назвать.

– Из какой когорты?

Простой вопрос застал врасплох, как камень, выпущенный из пращи. Гай знал людей из одной-двух когорт, может быть, из нескольких – и пытался поймать гостей на лжи. Если ошибиться, ткнуть пальцем не туда, их разоблачат еще до того, как в чашках высохнут остатки каши.

– Из Десятой, – прохрипел Пизон; во рту у него пересохло от страха, поэтому слова дались ему с трудом.

На лице Гая напряжение сменилось разочарованием.

– У меня были приятели в Третьей и Четвертой.

– Может, я их видел, но не знаком. Сам знаешь, как это бывает.

– Знаю, – сухо бросил Гай и обернулся к палатке: – Марк! Ты как-то говорил, что у тебя знакомые в Десятой когорте Двадцатого?

– Парочка, может, найдется, – донесся ответ.

В отчаянии Пизон был готов возроптать на богов. Почему он? Почему сейчас? Он бросил быстрый взгляд на Вителлия – что делать? Если бежать, Гай с товарищами бросятся в погоню, как свора гончих за зайцами. Если остаться, их разоблачат как обманщиков и расправа не заставит себя ждать. Как говаривал дедушка Пизона, они с Вителлием оказались между Ганнибалом с его армией и глубоким синим морем. «Другими словами, положение тяжелое», – горько подытожил Пизон.

– Иди сюда, Марк, – позвал Гай.

– Я сплю, – ответил недовольный голос.

– На минуту, – попросил Гай, улыбаясь Пизону улыбкой, которая напомнила бедняге оскал акулы, виденной им когда-то в сетях рыбака.

– Ладно, ладно, – проворчал Марк из палатки.

– Вы должны знать друзей Марка, – предупредил Гай, ставя чашки на землю.

Пизон кивнул с деланной радостью. «Я не такой глупец, чтобы остаться здесь и умереть», – подумал он. Напряженная поза Вителлия напоминала стойку пса, встретившего незнакомую собаку; казалось, он тоже готов сорваться с места. Если сейчас зарубить Гая, то они успеют пробежать тридцать шагов, пока Марк выберется из палатки или кто-то другой поймет, что происходит. Нырнуть на другую улицу, а потом затеряться меж рядов палаток и пробираться к принципии.

План, что и говорить, рискованный. Если не убить Гая сразу, завяжется рукопашная против превосходящих сил врага. Бежать по задворкам через веревочные растяжки палаток невозможно – там даже шагать трудно. Так или иначе, они просто получат отсрочку перед неминуемым концом. Если вырваться на открытое пространство, путь преградят встречные легионеры. Даже если опередить преследователей, то у самого вала принципии их будут поджидать вражеские часовые.

«Ганнибал или море», – размышлял Пизон. Сердце стучало как молот, во рту пересохло. Море или Ганнибал?

– Держите его!

Все повернули головы на крик, донесшийся с конца улицы. Вслед за ним послышался топот ног бегущего человека.

– Остановите его! Он бежит к принципии!

Суматоха отвлекла внимание Гая от Пизона и Вителлия, и Пизон уже решил, что им самое время исчезнуть, но вид преследующей беглеца толпы заставил его отказаться от этой затеи. Легионеры легко могли разделиться и пуститься в погоню за всеми жертвами.