Аквитанки - Юлия Галанина Страница 21

– Я–то знаю почему! – отрезала Жаккетта. – Сказала же, в часовню надо. Отведи!

– Ну, нет! – глаза у Аньес загорелись. – Ты расскажи сначала, почему знаешь! Да и что на вечер глядя к святой идти. У нее, наверное, уже голова кругом идет от молитв и просьб. Ничего не вымолишь – точно говорю! С утра и сходим, я всегда так делаю!

– Ну ладно! Не отвяжешься ведь…

Жаккетта забралась с ногами на ложе и, довольно уютно устроившись в уголке, потребовала:

– Только клятву дай, что не расскажешь никому!

– Пресвятой Девой клянусь! – начала Аньес.

– Нет, не пойдет! – оборвала ее Жаккетта. – Пресвятая Дева добрая, она простит, даже если нарушишь. Ты мне вот так поклянись: «Святым Бавоном клянусь, что не выйду замуж, если разболтаю эту тайну». Бавон – мужик серьезный и за клятвой проследит.

– Ладно… Святым Бавоном клянусь, что не выйду замуж, если проболтаюсь. Рассказывай!

– Я давно это знаю, уже года полтора, наверное. Знаешь, как стали меня родители на улицу, на гулянье пускать – в деревне ни у кого из девчонок столько дружков не было, сколько у меня. Они даже косились… А что я? Я же парней не отбивала у других, сами липли, как мухи на мед. Поначалу–то я ничего не подозревала, думала, нравлюсь, потому как не кривляюсь, не строю из себя святую, как некоторые… Вот дружок всегда и есть. Наш старенький кюре в ту пору помер и прислали нового, молодого. Пошла я как–то к нему на исповедь. Поначалу все было как положено… Слушал он, слушал, да вдруг как накинется с поцелуями!

– Да ты что?! – в тон рассказу охнула Аньес, в полном восторге от такого захватывающего начала.

– Кюре, видно, и сам испугался: оторвался от меня и к кресту кинулся. Схватился за него, а самого аж трясет! Я жуть как перепугалась – и в рев! А меня мой дружок Николя провожал, он услыхал и ворвался, как бешеный. Сообразил, видать, в чем тут дело, и на кюре чуть с кулаками не накинулся. Но тот трястись перестал, наперсным крестом во все стороны машет и вопит, что дело серьезное: не то дьявол во мне сидит, не то еще что. Николя, он вообще отчаянный, давай в ответ орать: «Что мол, святой отец, коли девка не дала, так ее сразу на костер, как ведьму?! Я тебе все кости переломаю, не посмотрю, что в сутане!»

Жаккетта перевела дух и продолжила:

– Тут кюре меня из церкви выпихнул. «Иди, – говорит, – дочь моя, погуляй немного!» А сам с Николя заперся. Долго они там мои косточки перемывали. Николя говорит, падре у него всю подноготную выспросил, такие вопросы задавал, что у Николя уши от стыда горели. Потом они меня позвали, и кюре говорит: «Так и так, Жаккетта, оказывается я не первый мужчина, у которого ты вызываешь дикое желание тобой обдл-…, олбд…, он тогда такое слово завернул…, а–а, вот: «об–ла–дать“! Я должен познать тебя, как мужчина женщину и понять, от Бога у тебя сие или от диавола!»

– И ты согласилась?! – Аньес вцепилась в свои коленки и, открыв рот, слушала исповедь Жаккетты.

– А то… Попробуй не согласись – инквизицией ведь пахнет и Псами Господними… Да я и не жалею – ты что, он таким ловким э–э, ну этим самым оказался… – Жаккетта запнулась, пытаясь найти благопристойное определение кюре.

– Амантом! – помогла Аньес.

– Во–во, никогда бы не подумала! Почти как мессир Марчелло – видать ученость не последнее дело. Неделю он, значит, в храме при свечах проверял меня вдоль и поперек, а дальше Николя на него уже косо посматривать стал, пришлось проверку заканчивать. Так ему, бедняге, не хотелось – глаза тоскливые стали, как у собаки. И вот что он сказал…

Жаккетта изо всех сил зажмурилась и стала монотонно повторять накрепко затвержденные слова:

– «То, чем ты обладаешь, дочь моя, не от дьявола – ибо никакой дьявол не сможет так проявлять свою силу в святой церкви, в присутствии Господа Бога, Девы Марии и всех присных. (И никакой дьявол не даст такого божественного наслаждения…) Но и не Господь Бог сниспослал тебе этот дар, ибо с дьявольской силой тянет об–ла–дать тобой вновь и вновь. Я думаю, тебе чьим то попущением досталось то, чем жены человеческие привлекают мужей человеческих и одна ты получила, что предназначалось десяти божьим душам!» Он много еще чего говорил… – Жаккетта открыла глаза. – Но я запомнила, что от меня навроде как жаром пыхает, как от очага – мужики–то и ломаются. И жар этот иногда больше, а иногда меньше, во как!

– Здорово! Счастливая ты, Жаккетта! Маленькая, толстенькая, лицо простое – а ни один парень не устоит! – заявила Аньес.

– Да ты что! – возмутилась Жаккетта. – Это хуже клейма! Ведь я не выбираю, кто от меня обалдеет и этот чертов жар не могу, как нарядную косынку снять, да до лучшего дня спрятать. Тебе бы понравилось, если бы на тебя мужики ни с того, ни с сего кидались? – она сердито вздохнула.

– Кюре это раньше меня сообразил и велел молиться всяким святым по очереди, глядишь, какая и поможет. Выбрал он мне несколько, и начали мы со святой Агаты. Она тоже от мужского племени натерпелась, должна мое положение понимать. Ведь ее какой–то римский наместник домогался, а она ни в какую! Вон ей, даже грудь щипцами вырвали, вот ведь до чего дело дошло! Сначала–то она хорошо справлялась, вон сколько продержалась, но, видно, выбилась из сил совсем. Теперь святой Агнессе молиться надо. Кюре говорил, ее голой бордель засунули, так она враз волосами по пятки обросла! А сеньор, который к ней приставал, и вовсе ослеп!

– Ты думаешь, она мессира Марчелло уймет? – с сомнением спросила Аньес.

– Да нет, этот уже по уши увяз. Да я, в общем–то, не против… Все равно дружка у меня сейчас нет… Просто я боюсь, что ежели от меня опять эти самым жаром пыхать начало, то бед не оберешься. Замок–то не деревня, народу вон сколько толчется!

– А ты свой жар с мессиром гаси! – хихикнула Аньес. – А как же Николя?

– У человека горе, а тебе смешно! – обиделась Жаккетта. – Дай Бог, чтобы святая Агнесса помогла! Завтра молить буду, пусть защитит. – А Николя ушел в море, тесно ему в нашей деревне было. А потом у меня Жак появился, потом Жерар, потом Дедье…

– И как же ты с таким хозяйством не беременела каждый месяц? – поинтересовалась Аньес.

– А! – махнула рукой Жаккетта. – Кислых яблок и уксусу ведь полно. Меня сестра научила, я только ей из родни открылась.

В дверь задолбил тяжелый кулак.

– Вы чего там, заснули или вшей считаете?! – раздался рев Крошки Аннет. – Госпожа Жанна вас ищет, а вы тут лясы точите! Быстро наверх бегите!

Жаккетта подхватила узелок со своим скудным добром, и девушки заторопились в покои Жанны.

Аньес так и распирало от узнанных новостей.

Она горько сожалела, что опрометчиво дала такую страшную клятву и теперь вынуждена молчать про захватывающую тайну Жаккетту. Но, правда, даже просто новость, что сегодня мессир Ламори и Жаккетта занимались любовью во время ее учения и, судя по всему, их связь будет довольно постоянной, должна надолго отбить сон у остальных камеристок, а особенно у Маргариты.