Белгравия - Джулиан Феллоуз Страница 21

– Ее отец умер. Нынешний граф – ее брат.

– Но она же все равно дочь лорда Темплмора, – сказал Перегрин, улыбаясь. Он вдруг почувствовал воодушевление. – Джон, это очень хорошо! Молодец! Прими мои поздравления!

Преувеличенная радость дяди вызвала у Джона некоторую досаду.

– Прошу вас, не надо так удивляться. Почему бы мне и не жениться на леди Марии Грей?

– Никакой причины не жениться нет. Ни малейшей. Прекрасная партия. Еще раз могу повторить, что ты молодец, и я говорю это от души.

– Это для нее хорошая партия, – фыркнул Стивен. – У Темплморов приличных денег нет, а она как-никак выходит замуж за будущего графа Брокенхёрста.

Он вечно не мог удержаться от того, чтобы не уколоть брата и невестку, подчеркнув, что у них самих наследников нет.

Перегрин глянул на него, но ничего не ответил. Стивена он всегда недолюбливал, еще с тех пор, когда они были детьми. Возможно, виной тому было слишком красное лицо Стивена. Или то, что ребенком он много кричал и постоянно требовал к себе внимания. У мальчиков была также еще сестренка Эллис, но той не исполнилось еще и шести, когда ее унес коклюш. После этого Стивен, который был всего на два года моложе брата, стал в семье самым младшим, и мать вечно с ним сюсюкала. Джон сделал еще один глоток.

– Что это ты там пьешь? – внимательно посмотрел на племянника Перегрин.

– Бренди, сэр, – беззастенчиво ответил Джон.

– Никак замерз?

– Да не особенно.

Перегрин рассмеялся. Джона он тоже не слишком любил, но все-таки предпочитал племянника брату. У парня, по крайней мере, был характер. Перегрин снова перевел взгляд на Стивена и с плохо скрываемым недовольством спросил:

– Почему вы пришли так рано?

– Как у вас дела? – ответил священник, игнорируя вопрос. Он сидел в кресле, положив ногу на ногу. – Влажная погода не вредит здоровью?

– Главное, что тепло, – покачал головой его брат.

– На нижней ферме все в порядке?

– Проверяешь свои будущие владения? – прищурился Перегрин.

– Вовсе нет, – сказал Стивен. – Разве это преступление – поинтересоваться?

– Рада видеть вас, моя дорогая, – соврала Каролина, подсаживаясь к Грейс. Бесконечное пикирование братьев она находила утомительным и бессмысленным.

– Очень любезно с вашей стороны, – уныло отозвалась гостья. Грейс была из тех людей, кто всегда считает, что стакан наполовину пуст. – Я хотела спросить, – продолжила она, – не сможете ли вы выделить мне что-нибудь для церковного праздника? Я ищу вышивки, носовые платки, подушечки – что-нибудь такое. Нам нужно много… Поступает столько просьб о помощи! Старики, инвалиды, молодые вдовы с детьми, оставшиеся без кормильца. Просто сердце разрывается!

Каролина кивнула.

– А как насчет падших женщин?

– Падших женщин? – непонимающе переспросила невестка.

– Я имею в виду матерей, которые никогда не были замужем.

– А-а, понимаю. – Собеседница нахмурилась, словно Каролина допустила бестактность. – Их мы, как правило, препоручаем приходу.

– А они обращаются к вам за помощью?

– Иногда. – Грейс явно было неловко, что затронута такая тема. – Но мы стараемся не поддаваться сентиментальности. Как еще другим девушкам учиться, как не на печальном примере своих падших сестер?

Она вернулась в более безопасное русло и начала расписывать свои планы благотворительной ярмарки.

Слушая, как Грейс рассказывает об играх, шатрах и кегельбанах, графиня невольно задумалась о Софии Тренчард, забеременевшей в восемнадцать лет. Интересно, если бы та, отчаянно рыдая и сжимая руки, стояла перед бездушными членами благотворительного комитета, то Грейс бы и ее тоже отвергла? Наверное. А что насчет нее самой? Проявила бы она милосердие, обратись София за помощью к ее семье?

– Я поищу, что может вам пригодиться, – наконец ответила Каролина.

– Благодарю вас, – сказала Грейс. – Комитет будет вам очень признателен.

Ланч был подан в обеденном зале, прислуживали четыре лакея и Дженкинс. Все это было совершенно не похоже на обеды, которые устраивали здесь в былые времена, когда на охоту съезжалось множество гостей. После смерти Эдмунда Брокенхёрсты почти никого не принимали. Но даже если присутствовали только члены семьи, Перегрин ревностно придерживался правил. Подавали шесть перемен блюд: консоме, фрикадельки из щуки, перепелов, бараньи отбивные под луковым соусом, лимонное мороженое и смородиновый пудинг. Такое изобилие могло показаться расточительным, но Каролина знала, что деверь начнет выражать недовольство, как только ему представится для этого хоть малейший повод.

Пока пили консоме, Грейс, ободренная необычной для графини готовностью помочь благотворительной распродаже, решила развлечь хозяев семейными новостями.

– У Эммы снова будет ребенок!

– Это замечательно! Обязательно напишу ей, – кивнула Каролина.

Эмма была на пять лет старше своего брата Джона. Она была славной женщиной, намного более симпатичной, чем вся остальная ее семья, и даже Каролине было приятно услышать о ней хорошие новости. Эмма вышла замуж за местного землевладельца, сэра Хьюго Скотта, баронета, и супруги вели безупречную и простую жизнь, которая была написана им на роду. Ровно через девять месяцев после свадьбы Эмма счастливо разродилась первенцем – дочерью по имени Констанс и с тех пор каждый год дарила мужу по ребенку. Этот будет уже пятым. Пока что у Скоттов появились три здоровые дочки, но всего один сын.

– Мы полагаем, что прибавления семейства надо ждать осенью, хотя Эмма не уверена. – Грейс торопливо сделала глоток консоме. – Хьюго надеется, что на этот раз будет мальчик. «Один наследник и второй про запас» – так он все время говорит. – Она весело рассмеялась, но, опустив ложку в суп, заметила выражение на лице Каролины и замолкла.

На самом деле Каролина не рассердилась. Ей просто было скучно. Она уже потеряла счет, сколько раз Грейс или Стивен потчевали ее историями о своих многочисленных бойких внуках. То ли эти рассказы преследовали цель обидеть Каролину, то ли ее родственников попросту отличала крайняя бестактность – трудно сказать. Перегрин не сомневался, что Стивен с супругой намеренно стараются уязвить его и Каролину, но жена была склонна объяснять все глупостью, ибо считала Грейс слишком недалекой, чтобы проявлять осознанную злонамеренность.

Лакеи молча убрали со стола. Они привыкли к тому, что хозяин не дает себе труда поддерживать за обеденным столом светскую беседу (да, в сущности, и не только за столом), а в обществе брата становится особенно немногословным. Вложив в молодости немало энергии в возрождение поместья, Перегрин после смерти сына потерял к нему всякий интерес, а в последние годы все больше в одиночку просиживал у себя в библиотеке.

– Итак, – начал Стивен, сделав большой глоток кларета, – я хотел узнать, дорогой брат: могу ли я после ланча перекинуться с тобой парой слов наедине?