«Ход конем» - Андрей Батуханов Страница 21

– Герр комендант! Позвольте обратиться? – он на хорошем немецком обратился к начальнику лагеря.

– О! Ты говоришь по-немецки! Уже хорошо. Слушаю тебя.

Борис одним движением вытолкнул провокатора из строя и, изображая страх, захлёбываясь, выпалил:

– Это он, герр офицер! Он всех подговорил! Он угрожал мне ножом! А я хочу жить! Меня ждут дети!

– Нет, герр офицер, – заверещал поляк, отчаянно мешая польские и немецкие слова, – это не я! Они всё врут. Не я! Это всё они! Не я! Сами всё придумали!

Офицер мгновенно выхватил пистолет и выстрелил. Выражение ужаса сменилось гримасой боли, и белобрысый упал на снег. Комендант лагеря подошёл к Борису и потрепал его по щеке, как обычно делал Адольф Гитлер.

– Хорошо. Хорошо! Молодец! Я всегда знал, что если с людьми по-хорошему, то и они к тебе по-хорошему, – радовался офицер. – Вот, – обвёл он глазами строй, – образец, достойный подражания! Хотя что они могут понимать? – обратился он к Борису. – Это же язык Канта и Гёте.

Егоров, великолепно игравший свою роль, тоже осклабился жалкой улыбкой. Неожиданно комендант, не вскидывая оружия, выстрелил. Борис неподдельно удивился, посмотрел на расплывающееся кровавое пятно у себя на груди, кинул взгляд на Алексея и упал к ногам офицера. Подкопин закрыл глаза, и у него на скулах заходили желваки. Начальник лагеря носком сапога повернул голову физика. Убедившись, что тот мёртв, обратился к заключённым:

– Всю жизнь не любил предателей. Им не место даже среди такого скота, как вы. Как я и обещал, остальным я сохраняю жизнь. Но не рекомендую злоупотреблять ни моим доверием, ни моим терпением. В случае повторения попытки побега зачинщика ждёт показательная и мучительная смерть. Уж это я ему обещаю! Теперь, когда истина восторжествовала, отряд может приступить к работам. Увеличить им смену на час. – Закончив своё назидание, он бросил унтер-офицеру: – Уводите!

– Есть! – козырнул унтер и заорал на шеренгу: – Пошевеливайтесь, скоты!

Люди, перестраиваясь в колонну по двое, развернулись и пошли с плаца на работу. Алексей последний раз бросил взгляд на своего мёртвого друга. Удивлённое выражение лица уже превратилось в белую маску. Подкопин до крови закусил губу.

Вечером всему бараку на полосатые робы нашили красные кольцевые мишени. Большую – на спину, маленькую – на грудь, в районе сердца. На официальном лагерном языке это гласило: «Агрессивен, склонен к побегам». Их взяли на особую заметку и в случае чего церемониться не будут – откроют огонь на поражение! Теперь уже надо было бежать в память о Борисе. И Подкопин принялся собирать новую группу.

* * *

Автобус сильно качнуло на какой-то яме, и Алексей был вынужден схватиться за дужку сиденья. Рукав пыльника задрался, и из-под него всем окружающим блеснули его наручные часы. Три парня, сидевшие на заднем сиденье и ржавшие всю дорогу до райцентра, затихли и уставились на диковинку. Подкопин сменил руку, и рукав опустился почти до кончиков пальцев.

Автобус не довёз его до железнодорожного вокзала где-то метров шестьсот. Толкаясь при выходе из автобуса с гоготавшими парнями, Подкопин сориентировался и, поправив задравшийся в толкучке пыльник, отправился пешком по темной улице.

Летний вечер в небольшом провинциальном городке был по-янтарному прозрачен. Всё не то чтобы застыло, но двигалось очень медленно. Было ощущение, что птицы летят только благодаря первому взмаху крыльев, а на втором – отдыхают. Речка еле-еле несла свои вязкие воды, ветер застревал в кустах и деревьях. Только паровозы на станции пытались сопротивляться этой монотонности, вспарывая провинциальную тишину клинками гудков.

– Эй, дядя! – кто-то выплюнул слова ему в затылок, но Алексей и не думал останавливаться. Мало ли кому орут в ночи в этом городе.

– Я тебе сказал, дядя! – снова прозвучало сзади, и раздался дружный топот ног. Кто-то попытался со спины схватить его, но Подкопин резко дёрнул плечом вперёд и развернулся, тем самым «провалив» преследующего.

Перед ним стояли три парня с заднего сиденья. Чуть впереди оказался невысокого роста паренёк в тельняшке под серым грязным пиджаком. Это он предпринял атаку на бывшего полкового разведчика. Он буравил его из-под кепки недобрым взглядом.

– Я кому сказал: стоять, – грозно цедил «тельняшка» и для усиления своих слов цыкнул сквозь зубы слюной под ноги Алексею.

– Так это вы мне? – иронично сказал Подкопин. – Что-то я не припомню, чтобы мы с вами за одним столом выпивали.

Ирония этого явного фраера бесила обладателя тельняшки, да к тому же до чесотки хотелось получить в руки блестящие иностранные часы.

– Котлы гони!

– А лицо не потрескается? – ласково поинтересовался Алексей.

– Буреешь, сука! – удивился парень и достал из кармана пиджака нож. Он был очень уверен в своей победе и в том, что фраер обязательно струхнёт. Картинно перекидывая нож из руки в руку, он зигзагом двинулся на залётного. – Давай сюда часики, я кому сказал! – заорал он и неожиданно нанёс резкий колющий выпад. Лучше бы он этого не делал.

Алексей движением влево исчез с линии атаки, потом левой рукой схватил «тельняшку» чуть выше запястья, а правой – заломил его кисть вниз. Нож полетел на землю. Не разжимая стальной захват, бывший полковой разведчик повернулся вокруг себя, закинул чужой локоть на плечо и резко дёрнул руку на себя. Раздался сильный хруст. Через секунду воздух огласил не крик, а рёв парня. Алексей разжал ладонь, и «тельняшка», скуля и охая, сел на дорогу.

– Ты мне руку сломал, сука, – плачущим голосом сообщил он.

– Не будешь хапать чужое, – ответил ему Подкопин.

– Наших бьют! – заорал до этого застывший от изумления второй парень.

Он был на полголовы выше первого, но весь какой-то растопыренный. Руки вниз, локти в сторону. Широко расставляя ноги, он побежал на Подкопина. Тот его встретил чудовищным ударом с двух рук. Левый кулак нашёл висок, а правый – челюсть. По инерции парень сделал шаг и бревном рухнул к ногам старшего сержанта.

– Мужик, я тебя запомнил! Мы тебя найдём и порвём! – убегая прочь, сообщил Подкопину третий.

– Буду с нетерпением ждать встречи! – заверил он убегающую спину.

Не обращая внимания на скулёж «тельняшки», Алексей направился к вокзалу. Идя по виадуку над путями, он сунул руку в карман пыльника в поисках сигарет, но их там не было. Другой карман был так же пуст. И самое противное, что и портмоне с деньгами тоже не было. «Вот суки!» – ругнулся Алексей и вернулся назад.

На месте баталии уже никого не было. Он тщательно поискал в округе. Бумажник валялся в кустах, но уже без денег. «Пошлые карманники, а не честные хулиганы», – зло констатировал Подкопин. Но средств, чтобы куда-то уехать, уже не было. Надо было что-то срочно придумывать.

Опять поднявшись над путями, Алексей посмотрел на железнодорожную кутерьму, непонятную непосвящённому человеку. Под ним пробежал паровоз, обдав снизу клубами пара, другой вдали слабо вскрикнул. Подкопин автоматически вскинул руку, чтобы посмотреть, который час. Увидев циферблат «часов раздора», грустно улыбнулся. Время теперь было не важно.