Гамбит Королевы - Элизабет Фримантл Страница 21

Дворец Уайтхолл, июнь 1543 г.

Дот давно гадала, что собой представляет дворец Уайтхолл. Крепость Тауэр она видела; она возвышается на Тауэрском холме, на берегу Темзы. Крепость окружает ров с вонючей бурой водой; в серых каменных стенах, видных снаружи, проделаны узкие окна-бойницы. Говоря о Тауэре, обычно понижают голоса: туда сажают государственных изменников, а в тауэрских темницах творятся страшные вещи. Уайтхолл совсем не похож на Тауэр; его башни видны издалека. Белые, новые, они блестят в лучах солнца, поднимаясь над узкими, извилистыми улочками Вестминстера; флаги трепещут на ветру. Нет ни бойниц, ни рва с водой; ничто не напоминает о врагах, даже йомены-стражники у ворот, наряженные в красные с золотом парадные кафтаны, такие роскошные, что в них не стыдно одеть и самого короля… Дот кажется, что Уайтхолл – все равно что Камелот, о котором она грезит.

Дворец огромный; в его стенах можно разместить с сотню таких замков, как Снейп. Внутри Уайтхолл словно целый город, а оживленно в нем, как в базарный день в Смитфилде. Толпы людей носятся туда-сюда, и все чем-то заняты. Есть главный двор с широкими каменными ступенями, которые ведут в большой зал и в часовню; за ними находятся галерея и покои короля; туда Дот входить запрещено. На противоположной стороне двора – конюшни, а за ними – хозяйственные постройки: прачечная и сушильня, где на солнце развеваются белые простыни; сараи; склады; ледник; бойня; псарни, откуда доносится собачий лай. Так же шумно по вечерам на площадках для петушиных боев и для игры в крикет, когда игра ведется особенно оживленно. Постоянный гвалт перекрывает плеск воды и перебивает, особенно в безветренные дни, удушливая вонь от общих уборных и свалок.

С другой стороны, которая выходит на Скотленд-Ярд, разместились придворные. Там же и покои леди Латимер. Во дворе площадка для турниров и лужайка для игры в кегли. За ними раскинулся огромный парк, разгороженный высокими тисовыми живыми изгородями на своеобразные «комнаты». В парке устроили декоративные пруды, вольеры с птицами, разбили клумбы. Там гуляют придворные, когда они не заняты службой; они ходят по дорожкам и любуются цветами. В парке есть лабиринт и огородик, засаженный душистой лавандой; над ней всегда жужжат пчелы. В лабиринт Дот зайти не отваживается, потому что боится там заблудиться. Кроме того, лабиринт не предназначен для простых слуг. При дворце есть и большой огород. Работницы сажают там растения, выпалывают сорняки и собирают урожай. Проходя мимо грядок с латуком, похожим на кудрявые зеленые шляпки, и зелеными перьями фенхеля, горохом и фасолью, которые вьются вверх по колышкам, можно услышать звон лопат, которыми копают землю. Иногда, если никто не видит, Дот срывает гороховый стручок, вскрывает его ногтем, извлекает горошины из их влажных белых бархатных кармашков и кидает в рот, наслаждаясь их сладостью.

Отдельный мир – кухня. Слуги здесь словно невидимки. Они быстро и ловко подносят дрова, высекают искры трутницами, моют полы, жарят мясо на вертелах, ощипывают птицу, пекут хлеб, режут, смешивают, месят и натирают. Целая армия невидимок подает в большой зал кушанья на семьсот человек. Блюда появляются на столах и исчезают словно сами собой. И весь дворец на первый взгляд управляется сам по себе: постели во мгновение ока застилаются свежим бельем, грязь с полов тут же убирается, одежда чинится, ночные горшки сверкают и блестят, нигде ни пылинки. Наверное, думает Дот, придворным кажется, будто все совершается по волшебству. Они даже не задумываются о сотнях мозолистых рук, которые за ними прибирают.

Дот ходит по дворцу как завороженная и всему удивляется. Она пока не очень понимает, где ее место. Строго говоря, ей совсем не следует здесь находиться. Если не считать тех, кто работает во дворце, в Уайтхолл допускают лишь слуг благородного звания, и даже на них лорд-камергер поглядывает довольно мрачно: несмотря на огромные размеры, во дворце не хватает места, чтобы разместить всех. Но леди Латимер настояла на том, чтобы взять ее с собой.

– Ты почти член семьи, и я не хочу расставаться с тобой, – сказала она. Дот и самой становилось не по себе при мысли, что придется вернуться в Стэнстед-Эбботс и приспосабливаться к прежней жизни.

Их комнаты довольно трудно отыскать в лабиринте многочисленных зданий. Первые три дня Дот, выходя, всякий раз терялась. Помещение, которое им выделили, довольно скромное. Дот удивляется. Она-то представляла себе просторные апартаменты с высокими окнами и огромное ложе, нечто вроде знаменитой «Большой Уэрской кровати», на которой десять человек могут спать, не касаясь друг друга. Леди Латимер объяснила, что просторные апартаменты в самом дворце достаются только герцогам и фаворитам; даже некоторые графы живут так же стесненно, как они. Надо считать, что им повезло, раз они живут в отдельной комнате. Многим придворным приходится ночевать за пределами дворца. Похоже, леди Латимер вполне довольна тем, как их разместили. Дот слышала, как она говорила Мег: вот признак того, что король забыл о ней. Будь она фавориткой, ее, несомненно, поселили бы в центральных покоях дворца. Но Дот уверена: больше всего леди Латимер рада тому, что может время от времени устраивать тайные свидания с Томасом Сеймуром. Вот где истинная страсть! Дот не может забыть сцены в Чартерхаусе. Когда она вспоминает, что тогда увидела, ей делается не по себе. Интересно, что чувствуешь во время близости с мужчиной? Она ни за что не допустила бы, чтобы Гарри Дент или Джетро лезли на нее, как кобель на суку, – а именно так вел себя Томас Сеймур с леди Латимер. И все же мысли о близости донимают ее по ночам; она трогает себя в разных местах до тех пор, пока ее не обдает жаром. О том, что это грех, она не задумывается. Если то, что делают женщина с мужчиной, плохо, зачем Господь сделал это таким приятным? Мег никогда не заговаривает с ней о том, что они тогда подсмотрели, и Дот, не желая огорчать ее, не напоминает ей. Хорошо, что прекратились разговоры о замужестве Мег.