Принцесса крови - Дмитрий Агалаков Страница 21

— Дай мне терпения, Господи, — едва слышно проговорил коннетабль Карл д, Альбре. — Вернуа! — окликнул он одного из своих рыцарей.

— Да, монсеньер?

— Пошлите вперед несколько человек. Ни черта не видно за этим дождем! Я хочу знать, нет ли движения в рядах англичан. Немедленно!

Король Генрих Пятый, в окружении свиты, под развернутым над ним балдахином, защищавшим его от дождя, сидел в седле боевого коня на том конце поля и смотрел в сторону французов. Он не мог видеть брожения в рядах превосходящего его по численности противника, но чувствовал это движение. Нюхом. Сердцем. И оно радовало его! Да, у него было меньше людей. Под этим чертовым Гарфлером его ряды поредели, но виной тому были не столько французские мечи, как дизентерия!

Генриху Ланкастеру было двадцать восемь лет. Его отец, Генрих Четвертый, два года назад умер от проказы. И вот уже два года Англией управлял новый король. Но этого времени хватило баронам, чтобы понять, какого государя они получили. Умного, расчетливого, властного. Такого, какой им и был нужен. Не уступающего никому и ни в чем. Идущего к своей цели, невзирая ни на какие преграды. Могущего быть справедливым, но жестоким и беспощадным одновременно.

Но бароны и не догадывались, что сами сделали его таковым. Сделали их аппетиты. Их давняя мечта — обогатиться за счет континента.

После умерщвления последнего из королей Плантагенетов, Ричарда Второго, в 1399 году, при поддержке все тех же баронов, на престол, в возрасте тридцати двух лет, полный сил, вошел его отец — Генрих Четвертый. Первый из Ланкастеров в истории Англии. Но болезнь, которой боялись все, стала точить его силы. Отец превратился в затворника. Два похода на континент не подняли в достаточной мере его престиж. Он воевал со своими баронами, когда-то поднявшими его на щит, с мятежными валлийцами. А потом стал угасать. Это была долгая, мучительная и страшная смерть. Заболевшего проказой горожанина выселяют в «город мертвых» и забывают о нем. Забывают даже родные. Но как забыть о короле, которому нужно ежедневно заботиться о своем государстве? Председательствовать в советах? Собирать и направлять армии? Участвовать в похода? Побеждать, наконец?

Кому нужен король-прокаженный, с изуродованным лицом и руками, которого боятся коснуться даже слуги? Который днем и ночью прячется в своих покоях от подданных?

Будущий король Генрих Пятый больше всего на свете боялся заразиться от отца страшной болезнью, этим проклятием. И еще, наблюдая за баронами, симпатии которых к верховному властителю были так же непостоянны, как чувства ветреной женщины к многочисленным возлюбленным, он понял главное: чтобы снискать уважение и любовь своих подданных-аристократов, нужно три качества: во-первых, быть хитрым политиком, во-вторых, сильным и жестоким правителем, и в-третьих, удачливым полководцем.

Такого будут уважать, любить, и за таким королем неспокойные бароны, в сущности — алчные вояки, пойдут хоть на край света.

Главное — уметь побеждать.

В начале августа он высадился со своим войском в Нормандии, недалеко от устья Сены, где стояла суровая крепость Гарфлер. Внезапному нападению на континент предшествовало письмо французскому королевскому двору. Генрих Пятый Ланкастер просил руки Екатерины Валуа — дочери Карла Шестого Безумного и Изабеллы Баварской. Генриху ответили, что принцесса слишком молода для брака — ей только что исполнилось четырнадцать лет. Но истинной причиной была не юность Екатерины! За невинным предложением руки и сердца, а на континенте знал об этом каждый, стояли старинные притязания Англии на корону Франции.

Генрих Пятый счел отказ за оскорбление и переплыл с войском Ла-Манш.

Мощный Гарфлер стал бы неприступным, имей он тысячу бойцов и вдоволь провианта. Но в крепости, несмотря на ее мощь, оказался маленький гарнизон. Сто человек! А припасов и совсем малость. Весть об английском вторжении успела разнестись быстро, гарнизон французы пополнить успели до четырехсот воинов, которыми командовал Рауль де Гокур, а вот отставший от отряда обоз с продовольствием Генрих успел перехватить. Гарфлер страдал от голода, английские войска — от внезапно разразившейся эпидемии дизентерии. Ланкастеру даже пришлось приказать истребить без жалости всех проституток, которые подходили к его лагерю ближе чем на три мили. Это отродье, столь желанное для солдат всех рангов и сословий, всегда жадно тянется к военным лагерям. Пусть так, но оно стремительно разносит любую заразу по всему войску. Им резали глотки, вешали и топили, как котят. Когда продовольствие у осажденных закончилось, французы предприняли две отчаянные вылазки, стремясь уничтожить артиллерию англичан, но их атаки были отбиты. Молодой граф Хандингтон в последний раз так азартно преследовал французов, отступавших к стенам крепости, что едва не ворвался за ними в Гарфлер и не попал с отрядом своих рыцарей в плен.

Бомбарды, кулеврины и требюше [11]продолжали методично обстреливать крепостные стены и городские постройки за ними.

Генрих назначил день штурма, но сутками раньше из крепости выехали посланцы с белым флагом. Они сделали английскому королю необычное предложение: если через три дня французы не придут осажденному городу на помощь, значит, такова судьба и Гарфлер сдастся на милость Генриха.

Перемирие в трое суток было по-рыцарски идеальным — обе стороны положились исключительно на судьбу.

По истечении означенного времени король Англии Генрих Пятый выехал со своей свитой и рыцарями в сторону ворот осажденного Гарфлера. Он уже был в четверти мили от крепости, когда опустился мост и ворота открылись. Въехав в Гарфлер в полном молчании, он увидел изможденных изнурительной осадой солдат и офицеров, и старейшин города с ключами в руках. Все старейшины были связаны одной веревкой — через петли на шеях. Таково было условие короля Англии.

— Встаньте на колени, — приказал он городским властям.

Старейшины безропотно повиновались. Генриху оставалось только улыбнуться. Когда его люди подыхали от дизентерии, он поклялся себе перевешать всех защитников крепости, из-за упрямства которых страдает его войско. Но поклялся самому себе. Никто, кроме Господа Бога и дьявола, его не слышал. Теперь он видел, что противник раздавлен. Унижать его дальше, тем более — уничтожать, значило бы оскорбить свое собственное достоинство. Прослыть извергом. Сохранить жизнь осажденным и сдавшимся в одном городе значит — с легкостью открыть ворота других городов, сохранить своих солдат.

— Сэр Хандингтон, возьмите ключи и передайте их своему королю, — сказал он. — Вам необязательно покидать боевого коня, — добавил Генрих, видя, что юный рыцарь намеревается спешиться.

Недавний герой с улыбкой победителя подъехал к главе города и, чуть наклонившись, взял из его руки ключи от крепости. Все это происходило в полном молчании.