Тарзан и потерянная империя - Эдгар Берроуз Страница 20

Фон Харбен напряг свою энциклопедическую память.

— За шесть дней до календы февраля, — повторил он, — на второй год правления Нервы. Но ведь 27 января 98 года нашей эры — это дата смерти Нервы, то есть прошло меньше года.

— Ах, если бы Сангвинариус знал об этом! — воскликнул Валидус. — Но Египет далеко от Рима, а Сангвинариус находился на юге, у истоков Нила. Кто стал императором после Нервы? Не знаешь?

— Траян, — ответил фон Харбен.

— Откуда ты так хорошо знаешь историю Рима, варвар? — поинтересовался Валидус.

— Это моя специальность, — ответил фон Харбен.

— А ты смог бы письменно изложить то, что произошло после смерти Нервы?

— Если покопаться в памяти, то смогу, — ответил фон Харбен, — но это займет время.

— У тебя его будет достаточно, — изрек Валидус.

— Но я не предполагал задерживаться здесь надолго, — возразил Эрих.

— Придется задержаться, — сказал Валидус. — Ты напишешь также историю правления Валидуса Августа, императора Востока.

— Но…

— Никаких но! — оборвал его Валидус. — Это приказ цезаря.

Фон Харбен пожал плечами и улыбнулся.

До этого момента Рим и цезари казались ему ничем иным как заплесневелым пергаментом и изъеденными временем надписями, высеченными на разрушенных камнях.

Наконец-то ему довелось лицезреть самого настоящего цезаря!

— Пойдем, — сказал Валидус. — Я отведу тебя в библиотеку, где ты будешь работать.

В библиотеке, сводчатой комнате в глубине длинного коридора, Валидус с гордостью показал на пергаментные свитки, которых оказалось около сотни, разложенные в строгом порядке на полках.

— Вот, — проговорил Валидус, снимая свиток. — Здесь изложена история нашей страны вплоть до основания Каструм Маре, рассказанная Сангвинариусом. Возьми с собой и прочитай. Жить будешь у Септимуса Фавония, который вместе с Маллиусом Лепусом станут отвечать за тебя. Будешь являться во дворец каждый день, и я стану рассказывать тебе историю моего правления. Сейчас я тебя отпускаю с Септимусом Фавонием, а завтра приходи в это же время.

Выйдя из дворца, фон Харбен обронил:

— Интересно бы выяснить, пленник я или гость? Он улыбнулся тоскливой улыбкой.

— Наверное, и то, и другое, — ответил Маллиус Лепус. — Пока ты все же гость, а это уже везение. Валидус Август — человек тщеславный, спесивый и жестокий. Он очень подозрителен, поскольку знает, что не пользуется популярностью. Представляешь, Фульвусу Фупусу едва не удалось погубить всех нас. Не знаю, с чего это вдруг цезарь изменил свое мнение, но тебе, как и нам, здорово повезло, что так получилось.

— Но чтобы написать историю Рима, потребуются годы, — сказал фон Харбен.

— Если ты откажешься, то обречешь себя на медленную смерть. Лучше согласиться, — проговорил Маллиус Лепус с широкой улыбкой на лице.

— В Каструм Маре жить можно, — добавил Септимус Фавоний.

— Возможно, вы и правы, — признал фон Харбен.

Перед его мысленным взором замаячил облик дочери Фавония.

Вернувшись в хозяйский дом, фон Харбен, движимый научным интересом, решил, не теряя времени, ознакомиться с полученным от цезаря старинным папирусом, поэтому, оказавшись в предоставленных ему покоях, он первым делом растянулся на длинном диване и развязал ленту, которой был перевязан свиток.

Перед ним лежал пожелтевший от времени манускрипт, написанный на латинском языке и испещренный исправлениями и вычеркиваниями. Он совсем не походил на те, которые попадались ему в руки ранее и которые принадлежали перу писателей и ученых. Пробежав глазами текст, фон Харбен сразу определил, что его автор новичок в литературе.

Манускрипт изобиловал грубым солдатским жаргоном наряду с диалектом Рима и Египта почти двухтысячелетней давности.

Здесь встречались ссылки на людей, чьи имена канули в Лету, а также географические названия, которые давно стерлись из человеческой памяти. Сейчас же для фон Харбена они обретали совершенно реальное звучание. То была летопись, написанная Сангвинариусом в египетском городе, никогда не отмеченном ни на одной географической карте, тем самым Марком Крисом Сангвинариусом, который вызвал недовольство у Нервы, основал впоследствии империю, но чье имя не вошло в анналы античного Рима.

С возрастающим интересом углублялся фон Харбен в гневные сетования Сангвинариуса по поводу выпавшей на его долю несправедливости — вследствие неприязненного отношения Нервы он был изгнан в раскаленные пески Египта, где обосновался со своим войском возле южного города Тебе.

Сангвинариус писал от третьего лица:

"Сангвинариус, префект третьей когорты десятого легиона, сразу после восхождения на трон Нервы в 846 году по летоисчислению Вечного города, был обвинен в заговоре против императора.

Сообщив своим наместникам и центурионам о том, что Нерва послал большую армию, чтобы уничтожить когорту, он убедил людей двинуться на поиски земли, где бы они оказались недосягаемыми для разгневанного цезаря. На следующий день начался долгий поход.

Тем временем в египетском порту Миосормос, что в Арабском заливе, к берегу пристала флотилия из ста судов.

На борту находились невольники-рабы, вывезенные из Индии и далекого Китая, и даже люди со светлой кожей, захваченные в плен далеко на северо-западе, которых отбили у разбойников-монголов.

В основном это были молодые девушки, предназначенные для продажи с аукциона в Риме. Сангвинариус захватил этот караван со всеми сокровищами и невольниками. В течение следующих пяти лет когорта неоднократно пыталась обосноваться в разных местах на постоянное место жительства, но только в 853 году по римскому летоисчислению был основан город Кастра Сангвинариус".

— Ну как, интересно? — раздалось с порога. Подняв глаза, фон Харбен увидел Маллиуса Лепуса.

— Очень, — ответил он. Лепус пожал плечами.

— Мне кажется, было бы интереснее, если бы старый вояка написал правду. Он почти ничего не пишет об истории своего правления, которое длилось двадцать лет. Его убили в тридцатом году по летоисчислению Сангвинариев, что соответствует 873-му году римского лето-счисления. Старый тиран назвал город своим именем, ввел собственный календарь и приказал выгравировать свое изображение на золотых монетах, которые в ходу и поныне.

— А как возник Каструм Маре? — спросил фон Харбен.

— Спустя сто лет после основания Кастра Сангвинариуса жизнь в городе стала невыносимой, — ответил Лепус. — Процветало сплошное беззаконие. Преуспевали лишь богачи, без конца льстившие императору, остальные же не могли быть уверены в завтрашнем дне. Тогда Онус Аста восстал и увел за собой на этот остров, что на западной стороне долины, несколько сот семей, основав город-империю Каструм Маре. Потомки этих семей прожили здесь более тысячи семисот лет, находясь в постоянном состоянии войны с Кастра Сангвинариусом. Бывали и передышки, когда в силу необходимости между городами возобновлялась торговля, а затем опять начинались войны. Недоверие и ненависть к жителям вражеского города умело подогреваются нашими императорами, которые боятся, что дружественные отношения между обоими городами приведут к крушению их власти.