Дуэлянты - Пьер Алексис Понсон дю Террайль Страница 2

– Если желаете, полковник, я могу сейчас за все расплатиться, а потом, в отеле, рассчитаемся.

– Как скажешь, майор.

Тот, кому предназначался этот странный ответ, был уже человек в возрасте. Ему явно перевалило за шестьдесят, но несмотря на зачатки тучности, с которой не смогли справиться даже двадцать лет сражений по всему миру, держался он бодро. Скажем сразу: это был один из прекраснейших представителей породы тех железных солдат, которые в период с 1796 по 1814 год завоевывали Европу, воителей, будто высеченных из гранита, полжизни спавших в воде или на снегу, но тем не менее доживавших до восьмидесяти, а то и девяноста лет.

В те времена люди были совсем из другого теста, чем сейчас.

Пока двое военных договаривались с носильщиком по поводу багажа, три персонажа, встреченных нами явно не в добрый час, подошли к прекрасной пассажирке дилижанса и стали столь неподобающим образом заявлять о себе, что отец девушки, не в силах сдержать возмущения, воскликнул:

– И шагу нельзя ступить, чтобы не встретить подобных людишек!

Слова эти были сказаны довольно громко и исключительно серьезным тоном – услышав их, юная девушка вдруг побледнела и, казалось, была вот-вот готова лишиться чувств.

Приставания молодых людей, равно как и слова торговца, привлекли внимание молодого полковника. Он увидел, как девушка покачнулась, и бросился к ней, чтобы подставить спасительный локоток. Но в то же мгновение столкнулся с одним из бордосцев, тоже ринувшихся к прекрасной путнице.

– Как же вы неловки, сударь! – воскликнул юный красавчик.

Полковник смерил наглеца взглядом. Во всем его облике было столько достоинства, что тот почувствовал себя неуютно.

– Мадемуазель, – сказал офицер, не удостаивая бордосца ответом, – обопритесь на мою руку.

– Но, сударь…

– Вы хотите сказать, что мы с вами незнакомы? А этого… господина вы знаете?

На слове «господин» было сделано особое ударение.

– Нет, – тихо молвила юная девушка. – Но…

– Ну хорошо. Мадемуазель, раз уж этот…. господин оказался настолько невоспитанным, что допустил грубость по отношению к женщине, бьюсь об заклад, что когда перед ним окажется мужчина…

– Он сумеет отхлестать его по щекам! – воскликнул бордосец, замахиваясь на полковника.

– Позвольте! Позвольте! – произнес сердитый голос, принадлежавший не кому иному, как нашему майору. – Прошу прощения, молодой человек, но о том, чтобы надавать пощечин моему полковнику, вам придется быстро забыть.

С этими словами старый вояка схватил провокатора за запястье. Молодой человек скривился – хватка противника была железной. Тем не менее задира выпрямился и овладел собой в достаточной степени для того, чтобы улыбнуться, несмотря на то что суставы его в руке майора буквально трещали.

– Полковнику? – повторил он. – Какому еще полковнику?

– Да отпусти ты этого шалопая, майор. И скажи ему название нашей гостиницы. А сам займись багажом. Я же провожу мадемуазель, если на то, конечно же, будет позволение ее батюшки.

– Благодарю вас, сударь, за это предложение, и в первую очередь за то великодушие, с которым вы заставили зарвавшихся наглецов проявить уважение к моей дочери, – ответил торговец. – Но вот подъехала карета, которую я ждал, и теперь мы можем отправиться домой, больше не опасаясь по пути никаких досадных встреч.

– В таком случае примите уверения в моем наилучшем к вам расположении, – с поклоном ответил полковник.

– Принимаю, сударь, но сначала позвольте узнать ваше имя.

– Что вам даст имя бедного офицера, выслужившегося из рядовых, который прибыл в Бордо, чтобы жить на скудное половинное жалованье отставного военного?

– Я хотел бы попросить этого офицера оказать честь завтра у меня отобедать – контору дилижансов вряд ли можно назвать подходящим местом для более близкого знакомства с нашим храбрым защитником.

– Сударь, меня зовут Робер де Сезак, я состою, точнее, состоял на службе в чине полковника кирасиров. Мой друг и товарищ по оружию – майор Монсегюр, мы воевали в одном подразделении.

– В какой гостинице вы остановились?

– «Отель де Миди».

– Благодарю вас, полковник. До свидания. Завтра жду вас у себя. Жорж Падарнак, улица Пале-Гальен, 21.

Они раскланялись.

Когда торговец с дочерью уехали, полковник повернулся к спутнику:

– Что ты сказал этим взбалмошным наглецам, майор?

– Как «что»? Назвался и сообщил, в какой гостинице мы остановились.

– Ты назвал им свое имя?

– Да, полковник.

– Только свое?

– Да, полковник.

– Ты что, смеешься надо мной? Ведь оскорбление было нанесено мне… или, если угодно, этому провокатору…

– Но полковник…

– Молчать. И заруби себе на носу, господин майор – этот вертопрах искал ссоры со мной, а потому мне его и наказывать.

– Я просто не хотел доставлять вам лишних хлопот, мой полковник…

– И тем самым мог меня скомпрометировать. Ты, старина, слишком меня любишь – мне же во вред. Но скажи-ка, как зовут этого повесу, который столь нелепым образом оказался виновником сей глупой ссоры?

– Маркиз Жак де Матален.

– Хорошее имя. Да и мальчишка мил. По-видимому, он слишком плотно пообедал, ведь его поведение было напрочь лишено здравого смысла.

– Завтра узнаем. А пока – берем дорожные сундуки и направляемся в отель.

Могучие носильщики взвалили на плечи багаж двух офицеров и несколько минут спустя полковник Робер де Сезак с майором Монсегюром уже сидели за аппетитным ужином в прекрасном расположении духа.

Но не успели они проглотить несколько первых кусочков, как к ним подошел хозяин гостиницы и спросил смогут ли они принять человека, желавшего с ними немедленно увидеться.

– Наверное, посланец нашего маленького драчуна-маркиза.

– Пусть войдет, – сказал майор.

Хозяин гостиницы ввел молодого человека благородной наружности и, по знаку полковника, удалился.

– Сударь, я догадываюсь, что вас сюда привело, – сказал Робер де Сезак. – Садитесь и приступайте к выполнению возложенной на вас миссии.

– Боюсь, вы ошибаетесь, господин полковник, – ответил гость. – Мне никто ничего не поручал, я прибыл сам, чтобы иметь честь поговорить с вами.

– Но тогда кто вы, сударь?

– Меня зовут Луи Падарнак.

– Вот оно что! Стало быть, вы родственник того почтенного негоцианта, с которым мы проделали путешествие из Парижа в Бордо?

– Да, господин полковник, я его племянник.