Звенья разорванной цепи - Алла Бегунова Страница 2

В эту минуту слуга Аржановой, Николай, прижал щеку к прикладу унтер-офицерского егерского штуцера образца 1778 года. Штуцер был установлен на заборе, покрытом овечьей шкурой, и направлен в сторону ворот. В «диоптр», цилиндрический прибор для точного прицеливания на стволе ружья, Николай увидел голову своего барина и чуть передвинул ствол влево, чтоб попасть ему точно в висок. Такой имел молодой стрелок особый прием: пулю он вгонял противнику либо в висок, либо в лоб прямо над переносицей, и последнее было предпочтительнее. Но князь стоял к нему боком, возился с ключом у ворот, то наклоняясь к замку, то снова выпрямляя стан.

Окликать его, чтоб увидеть лицо своего обидчика в анфас, Николай не собирался, ведь это — не специальное задание секретной канцелярии Ее Величества. Не спеша, мягко и почти нежно он положил палец на удобно изогнутый латунный спусковой крючок, а левой рукой покрепче обхватил ложе и ствол своего любимого оружия, которое ласково именовал «Дружком».

— Прицелился? — раздался голос у него за спиной.

Николай, успевший сосредоточиться для стрельбы и отрешиться от реалий мира сего, вздрогнул.

— Сегодня ты стрелять не будешь, — продолжала Аржанова. — Возьми с собой штуцер и сойди с камня на землю.

— Эх, матушка барыня! Зря вы мне сейчас помешали! — огрызнулся Николай, но штуцер с забора снял и перешел на клумбу с лавровыми кустами.

— Сам знаешь, смертоубийство — дело нехитрое. — в темноте она смотрела на него пристально. — Но что потом будет?

— Никто не узнал бы про него… — пробормотал, точно оправдываясь, молодой слуга.

— Значит, меня в расчет не берешь? — спросила Аржанова и плотнее закуталась в оренбургскую шаль, накинутую на плечи.

— А разве вам-то не горестно, ваше сиятельство? — вскинул голову Николай. — Ведь вас же он подло обманул, мою жену обесчестил, меня опозорил перед людьми! И все ему, подонку, как с гуся вода… Пока мы с вами государыне служили, пока на войне против бусурман под пули шли, он здесь хвост распускал навроде павлина… Ужо расчелся бы я с ним один на один по-честному! Ужо успокоил бы его навек с сучком его дымящимся, который без спросу в первую попавшуюся дырку лезет!..

Не прерывая этот запальчивый простонародный монолог, Аржанова взяла молодого слугу за руку и быстро повела через сад, темнеющий громадами деревьев, к заднему крыльцу двухэтажного дома, откуда к ее кабинету и спальне вела крутая деревянная лестница. В коридоре к ним метнулась Глафира, мать Николая, с испуганным, распухшим от слез лицом. Курская дворянка остановила ее жестом и приказала подать в кабинет две чашки чая с ромом покрепче, печенье и марципановые конфеты.

Штуцер, уже спрятанный в чехол, Анастасия устроила на нижней полке большого книжного шкафа, куда он при своей длине в 115 см удачно поместился. Николаю она приказала снять шапку и куртку и сесть в кресло напротив письменного стола. Будучи все еще возбужденным до крайности, молодой слуга то сжимал кулаки, то порывался выбежать вон, то сыпал проклятиями в адрес князя Мещерского, второго мужа обожаемой им госпожи Анастасии Петровны.

Глафира открыла дверь и внесла в кабинет большой поднос с красным шарообразным фарфоровым чайником, бутылкой рома, чашками, вазочками с печеньем и конфетами. Поднос по разрешению барыни она водрузила на ее письменный стол. Затем разлила по чашкам чай, добавила в него рому и встала у дверей со скорбным лицом, сложив руки на животе. Николай, обжигаясь горячим и крепким напитком, сделал сразу несколько глотков и понемногу успокоился.

— Почему ты решил его убить? — спросила Аржанова.

— Отомстить хотел, — молодой слуга смело поднял на хозяйку темно-голубые глаза. — За ваше и за свое унижение. Но вы его пожалели. Весьма сие странно… Ведь врагов вы никогда не жалеете.

Анастасия усмехнулась:

— Наверное, потому и живу еще на этом свете.

— Стало быть, он — вам не враг?

— Врагов моих определяет государыня императрица. Им, как ты верно заметил, пощады нет.

— Ясно, — вздохнул Николай. — Вы его простили. Однако я прощать не собираюсь и никогда не прощу… Отойдя от конфиденциальной службы, сделался барин совсем другим человеком. Эдакий вальяжный господинчик. Карты, вино, бабы… Нет в нем прежней строгости к себе. А без этого в нашем деле — пиши пропало. Только в теплой конторе ему и сидеть…

Аржанова слушала сына горничной с удивлением. Слишком связно и осмысленно он говорил. Курская дворянка знала Николая с младых ногтей. Был он веселым подвижным ребенком, потом нескладным подростком, потом превратился в рослого, сильного юношу. В основном помогал отцу своему, Досифею, на все руки мастеру, — и лакею, и кучеру, и истопнику, и садовнику. Все изменила первая их поездка в Крым. Николай познакомился с кирасирами Новотроицкого полка, которые состояли в охране вдовы подполковника, научился у них обращению с огнестрельным оружием и внезапно открылся у него великий талант к меткой стрельбе. После очередной схватки с татарскими мятежниками она сама подарила ему егерский унтер-офицерский штуцер ручной сборки, изготовленный на Тульском оружейном заводе. Они словно давно искали друг друга: отличное ружье с восемью нарезами в стволе, с кремнево-ударным батарейным, «французским» замком и отрок Николай, принадлежавший курской дворянке, кое-как научившийся читать у дъячка из церкви в деревне Аржановка…

— Все правильно ты излагаешь, — в задумчивости ответила княгиня Мещерская. — Возможно, и впрямь кончилась моя совместная служба с Михаилом Аркадьевичем. Но прошу тебя: оставь его в покое. Пусть идет он собственной дорогой, а уж куда она его выведет, то одному Господу Богу известно.

— Что ж, ваше слово для меня — закон, — грустно признался молодой слуга. — А знаете, почему?

— Откуда мне знать, голубчик…

— Женился я на Арине по воле матушки, — тут меткий стрелок оглянулся на горничную, по-прежнему стоявшую у двери, и она всхлипнула. — Но люблю-то я вас, ваше сиятельство!

В комнате воцарилось долгое тягостное молчание. Глафира в страхе перекрестилась несколько раз. Сын ее скромно опустил очи долу. Курская дворянка не спеша допила чай, поставила пустую чашку на поднос, аккуратно промокнула губы салфеткой. Теперь она поняла истинную причину поступка Николая и про себя подумала, что, во-первых, он — молодец, а во-вторых, нет больше повода исключать его из числа ближайших сотрудников, ибо он вполне управляем.

— Это замечательно, Николай! — Аржанова улыбнулась ему улыбкой светской дамы. — Ведь с некоторых пор я более не ваша барыня, а вы свободные люди… Потому ценю твое искреннее признание. Дорого мне доброе отношение тех людей, кои много лет делили со мной опасности, труды и невзгоды. Тем более есть у меня новое поручение от Ее Величества, и оно потребует от нас и должного прилежания, и настойчивости, и отваги…

Так вышла из щекотливого положения княгиня Мещерская, нынче владеющая шестью сотнями крепостных душ, но меткий стрелок на барыню не обиделся. В ее словах не почувствовал он ни поощрения дерзких слов, ни осуждения их, но самое главное — никакого дворянского чванства. Он шагнул к ней, встал на одно колено и поцеловал протянутую ему руку: