Святой и грешница - Ульрике Швайкерт Страница 2

— Баба, — пробормотал Роберт, уставившись на тело. — Молодая баба.

Вильгельм подошел еще немного ближе.

— И, кажется, мертвая молодая баба.

— Живые они нравятся мне больше, — попятился Роберт. — Пойдем! В борделе тепло и весело, и нам дадут выпить.

Но Вильгельм не слушал друга, он спустился ниже, пока его обувь не коснулась мутной воды. Он присел и, откинув указательным пальцем белокурые локоны, произнес:

— Красивая мертвая молодая баба.

— Ничего не поделаешь, — ответил его друг. — Пойдем уже!

Вильгельм, проигнорировав такую настойчивость, пробормотал:

— Странно, почему она здесь лежит?

Роберт вздохнул и тоже спустился.

— Наверное, потому что она умерла здесь. Почему же еще! А теперь оставь ее. Возможно, это была чума! Не прикасайся к ней, ради бога.

— А где ее одежда? — заинтересовался Вильгельм.

— Откуда мне знать? — пожал плечами Роберт и осмотрелся. — В любом случае здесь ничего нет. Может быть, она раньше ее сняла или кто-то другой это сделал и забрал одежду с собой.

— Точно! — воскликнул Вильгельм. — Вряд ли она сама разделась и осталась здесь умирать!

На лице Роберта появилось недоумение.

— Значит, это дело для старосты или совета. Нас это определенно не касается. — Он начал взбираться по склону. — Ну, а теперь пойдем! Я почти протрезвел, потому что ты докучаешь мне мертвецами. За это с тебя одна шлюха и один кубок вина. — Он повернулся и обезоруживающе ухмыльнулся. — У меня не осталось ни монеты, чтобы расплатиться, а ты мой друг и не сможешь допустить, чтобы я терпел нужду, пока ты предаешься радостям.

— Ну ты и подлец, Роберт, коварный подлец!

Вильгельм поднялся и, вздохнув, посмотрел на свою грязную обувь. Его друг расхохотался.

— Ты не сможешь мне отказать!

— Наверное, так и следовало бы сделать… — Вильгельм остановился посреди предложения и, упираясь ладонями в бедра, наклонился вперед.

— Что это? Подойди ближе, мне нужен свет!

Роберт отчаянно замотал головой.

— Нет, нет, нет! Мне не нравятся мертвецы.

— Но там, в воде, что-то есть. Оно блестит как золото!

В мгновение ока Роберт очутился возле него и наклонился вперед, освещая лучиной воду.

— Где? Я ничего не вижу.

Вильгельм зачавкал подошвами по илу.

— Вон там, немного дальше, левее!

— Теперь и я вижу! — вскрикнул от радости Роберт.

Намочив штаны и обувь, он прошлепал пару шагов по воде и выловил золотую цепочку, на конце которой висел плоский овальный медальон. Каплеобразный рубин, обрамленный мелким жемчугом, сверкал в свете факела. Роберт присвистнул и торжественно вытянулся, расправив камзол на груди.

— Сегодня все-таки мой счастливый день! Мой друг, я дарю тебе столько шлюх, сколько ты сможешь оприходовать.

Вильгельм язвительно ухмыльнулся.

— Старая мадам может предложить всего шесть девок.

— Хочешь сказать, что справишься со всеми? — фыркнул Роберт. — Сегодня ночью? В твоем состоянии?

— Что значит — в моем состоянии? Я уже абсолютно трезв и полон сил, — возмутился его друг.

Роберт рассмеялся и взял его под руку.

— Тогда я хочу это видеть!

Они позабыли о теле на берегу. Однако не успели сделать и пару шагов, как легкий вздох и движение, которое Вильгельм уловил краем глаза, заставили его остановиться.

— Это ты вздохнул?

Роберт покачал головой.

— Нет. Хотя, возможно, и я, в предвкушении радости от грудей, которые скоро будут у меня в руках?

— Чушь! — Вильгельм нерешительно повернулся и уставился на белое женское тело, тихо и неподвижно лежащее в воде. Ему показалось. Конечно же, ему показалось! Мертвецы не вздыхают и не двигаются. Он почувствовал облегчение, но не успел отвернуться, как тело снова вздрогнуло, образовав на воде медленно расходящиеся круги волн. Роберт тоже увидел движение.

— Думаешь, она еще жива?

Вильгельм нерешительно наклонился и положил свою ладонь на шею женщине. Кожа под пальцами была холодной, но он отчетливо ощущал биение внутри. Ее губы дрогнули, и раздался вздох.

— Да, она жива! — сообщил Вильгельм.

— Что нам теперь с ней делать? — спросил Роберт. — Я в полной растерянности, потому что не слишком часто нахожу голых баб в городских канавах.

Вильгельм прикусил губу.

— Наверное, было бы правильно привести старосту или хотя бы стражников.

Роберт, видя, как исчезают радости ночи, глубоко вздохнул.

— Прощай, веселый бордель, — посетовал он. — Ты думаешь, это одна из девок старой мадам? Это бы все объяснило. Она вышла с клиентом и упала в обморок, а он испугался, так как решил, что девка умерла. Клиент оставил ее здесь, а сам удрал. — Он засиял. — Ну, как, я решил загадку?

Вильгельм покачал головой.

— Может быть, все было именно так. Нам нужно отнести ее обратно. Мадам сама разберется, что с ней делать. — Вильгельм взял ее за запястья. — Давай помогай!

Радуясь тому, что они все же идут в бордель, Роберт подхватил девушку за ноги и помог отнести ее вверх по склону. Предместье лежало во тьме, но из дома перед городской стеной, отграничивающей еврейское кладбище, сквозь пергаментные окна пробивался тусклый свет. Мужчины потащили девушку в бордель. Дважды они споткнулись, один раз тело выскользнуло у них из рук и упало на траву, но девушка так и не пришла в себя. Из ее уст не вырвался даже стон. Она казалась больше мертвой, чем живой.

Слова приветствия застряли у мадам в горле, когда ее взгляд упал на безжизненное обнаженное тело, которое внесли два молодых человека. Они осмотрелись и положили его на стол, справа от двери. Глиняная кружка, упав, разбилась. Четыре полуголые девушки, сидевшие за другим столом с двумя клиентами, замолчали и уставились на них. Слышны были только звуки двух пар, однозначно занимающихся за ширмой делом, ради которого мадам и давала работу своим девочкам.

— Что вы мне принесли? — тихо спросила хозяйка и нерешительно подошла ближе. Она убрала девушке волосы с лица. — Что вы с ней сделали?

— Мы? — возмутился Роберт. — Как вы могли подумать?

— Я ничего не думаю, — возразила хозяйка борделя. — Я просто спрашиваю, и это не запрещено, если вы тащите в мой дом труп!

Звуки за ширмой стихли. Эльза не знала, мужики выдохлись или ее слова ошеломили их. В любом случае все навострили уши: и те, кто находился в просторном помещении борделя, и те, кто скрывался от посторонних глаз за ширмой.