Кодекс чести - Сергей Шхиян Страница 2

— Не пойман — не вор, — ухмыльнулся Иван. — Слава-то не про нас, а про тебя идет. А на всякий роток не накинешь платок. Говорят, что ты с нечистым дружбу водишь, коли никто с тобой совладать не может.

— Ну и что, мало ли что темный народ болтает!

— Так и тот Чириков о твоей славе слышал и теперь как осиновый лист трясется. Вот и пусть у него рука с пистолетом дрожит, авось промажет!

— Не похоже, что такой затрясется — такое наглое мурло! На труса он, по-моему, не похож. Даже драться полез. Ну, что там с завтраком копаются, — перевел я разговор с неприятной темы, — уже десять минут восьмого!

— Сейчас потороплю стряпуху, — пообещал Иван, надевая шапку. — Ты без меня ешь, мы уже позавтракамши, а я пока пойду, пистолеты заряжу и кремни проверю.

Иван ушел, а я, пока не принесли еду, успел умыться и почистил зубы. Зубная паста у меня давно кончилась, теперь я пользовался толченым мелом. Черный зубной порошок, состоящий из древесного угля и толченых устричных раковин, который был здесь в ходу, мне не нравился. Наконец кухонный мальчик принес завтрак. В доме оброчного крепостного крестьянина Котомкина, державшего в уездном городе Троицке портняжную мастерскую, дворянских разносолов не готовили, но кормили вкусно и сытно. Несмотря на похмелье, я с удовольствием съел кусок теплого пирога с рыбой, пирожки с капустой и картофелем (день был постный — потому скоромного не подавали), и запил всё это кислым клюквенным киселем. На еду у меня ушло минут пятнадцать и еще осталось время выкурить последнюю трубку. В Троицке, маленьком заштатном городке, всё было рядом, в том числе место за городской околицей, где происходили редкие в провинциальной жизни поединки. Мне уже однажды пришлось драться на дуэли с подосланными бретерами, так что просчитать, сколько требуется времени на дорогу, случай был. Неспешным шагом, через огороды и пустырь, идти нужно было минут пятнадцать. Мы с Иваном вышли без двадцати восемь и немного раньше времени подошли к условленному месту.

Противники, Чириков и его секундант небольшого роста помещик с большими носом и усами, были уже на месте и стояли к нам спиной, глядя на дорогу. Мой же секундант, поручик лейб-гвардии егерского полка Антон Иванович Крылов нервно прогуливался по поляне и, увидев нас, удивился:

— Вы почему без экипажа?

— Зачем он, я рядом живу.

— А если тебя ранят?

— Если да кабы, — небрежно ответил я.

Антон Иванович, тоже с похмелья, был мрачно настроен и шутливого тона не поддержал.

— Если этот ферт тебя убьет, я его сам вызову, — сообщил он. — Не нравится мне ваша дуэль, ты всё-таки штафирка, а Чириков хоть и пехотный, но боевой офицер.

Назвать «фертом» крупного с суровым лицом отставного полковника было большой натяжкой.

— Господин, как там тебя, — пробормотал поручик, забыв фамилию секунданта. — Господин секундант, пора начинать!

Противники оглянулись в нашу сторону, и лица их вытянулись: видимо, не ожидали такого неуважительного к себе отношения — когда участник дуэли буднично пришел на поединок пешком. У Чирикова под глазом был фонарь и разбиты губы. Смотрел он форменным зверем и не потрудился ответить на мой легкий поклон.

Антон Иванович сошелся с секундантом посередине поляны, и они начали обговаривать детали поединка. Мы с Иваном стояли на своей стороне и обсуждали Чирикова.

— Кажись тот самый и есть, из 11 Псковского, только мордой и постарел, бакенбард отпустил. Ишь как смотрит-то зверем, сожрать готов. Бей его, ваше благородие, не сомневайся, его даже Суворов-Рымнинский за зверства над солдатами и пленными турками корил. Пустой человек.

— Чего это они тянут? — спросил я, наблюдая за оживленным разговором секундантов.

— Мало ли чего, — ответил на мой риторический вопрос солдат, — Антону Иванычу след твой интерес блюсти, ты всё-таки его потомок!

— Пойди, послушай, о чем они там спорят, — попросил я.

— Это можно, — согласился Иван и подошел к секундантам.

Чириков, между тем, попугав меня горящим взором, отвернулся и рассматривал старинный острог, где я, столкнувшись с сектой сатанистов, чуть не погиб и, кстати, спас беглого солдата Ивана, который теперь для конспирации изображал моего слугу.

Послушав разговор секундантов, солдат вернулся ко мне:

— Батальонный не хочет сюртук снимать, а наше их благородие одетым драться не допускает. Секундат ихний говорит, что полковник свежести боятся, а какая нынче свежесть — теплынь!

— Какая разница, — удивился я, — пусть в сюртуке стреляется.

— Видать, есть разница. Может, он под него панцирь надел! Скверный человек батальонный, может и на военную хитрость пойти.

— Разве на дуэли такое возможно? — поразился я. — Он же честь потеряет!

— Можно потерять то, что есть, а чего нет, не потеряешь, — сделал неожиданный для меня философский вывод солдат.

— Это понятно, но если такое узнают, он сделается изгоем, его ни в один приличный дом не пустят.

Иван хотел что-то ответить, но не успел. Секунданты окончили переговоры и разошлись.

— Сюртук Чириков не хочет снимать, — возмущенно сообщил Антон Иванович, — зябко ему, видите ли!

— Думаешь, панцирь надел?

— Не знаю, что он там надел, но со вчерашнего вечера почему-то потолстеть изволил.

— А какие условия дуэли? Я вчера был немного того, не в себе, не запомнил, — спросил я.

— С десяти шагов от барьера. Я бы с таким выродком через платок стрелялся! Ладно, пойду, они, кажется, до чего-то договорились.

Секунданты вновь сошлись, но в этот раз разговор был краток.

Антон Иванович вернулся, обескуражено качая головой:

— Господин Чириков признает, что вчера погорячился и согласен принести тебе свои извинения! Что ты на это скажешь?

— Что значит, погорячился? — удивился я. — Он назвал меня лжецом!

— А ты набил ему морду, — усмехнулся поручик. — Будешь принимать извинения? Если не захочешь стреляться, то я сам его вызову! Не нравится мне этот детоубийца!

— Конечно, буду, из-за этой дурацкой дуэли мы сегодня не уехали! Да и девочку жалко, он ее непременно изведет.

— Вот и ладно, а то моду взяли с битой мордой извинения просить! Хотя, чего с него взять, коли чести нет — пехота!

Антон Иванович вновь подошел к секунданту Чирикова, и они опять принялись о чем-то спорить. Наконец дело сдвинулось с мертвой точки. Поручик воткнул в землю палаш и начал мерить шаги. Чириков по-прежнему не поворачивался в нашу сторону и делал вид, что внимательно рассматривает бревенчатый замок.

— Оробел, видать, батальонный, — удовлетворенно заметил Иван, — под пулей стоять это тебе не солдатам рыла чистить!

Отсчитав десять шагов, секунданты воткнули в землю вторую саблю. Потом начали мерить равные расстояния от начала схождения до барьеров. Когда приготовления были окончены, осмотрели оружие. Каждый участник должен был стрелять из собственного пистолета.