Центурион - Саймон Скэрроу Страница 2

Солнце уже село, образовав на горизонте прозрачно-огненную полоску заката.

— День на исходе, — обернулся Кастор к своему заместителю, центуриону Септимусу, — пора заканчивать на сегодня.

Септимус с молчаливым кивком набрал побольше воздуха в легкие и, поднеся ко рту сведенные раковиной ладони, проревел во всеуслышание приказ:

— Кого-орта! Работу прекратить, возвращаться в ла-агерь!

По всей площадке зашевелились смутные силуэты строителей; с понурой усталостью складывая свои кирки, заступы и плетеные корзины, они снова становились воинами по мере того, как подхватывали свои щиты, копья и выстраивались в подобие колонны на том месте, где скоро должны были подняться главные ворота. Когда последние из них занимали место в строю, из пустыни ощутимо потянул ветер, и Кастор, прищурясь на запад, заметил, как в их сторону издалека несутся серые сгущающиеся клубы пыли.

— Песчаная буря собирается, — ворчливо определил он на глаз. — Хорошо бы до ее натиска успеть в лагерь.

Септимус кивнул. Он почти всю свою службу провел на восточной границе и знал не понаслышке, как быстро человек теряет дорогу в стремглав налетающей завесе из хлещуще-колкого, удушающего песка — обычного явления в этих землях.

— Тем бездельникам в лагере считай что повезло, — сказал он, — их-то не затронет.

Кастор скупо улыбнулся. С полцентурии осталось охранять лагерь, пока остальные гнули спины здесь, на скалистой серой круче. Сейчас караульные уже наверняка отступили под прикрытие угловых башенок, спрятавшись там от кусачего ветра и песка.

— Ну что, надо пошевеливаться.

Он рукой дал отмашку, и колонна нестройно двинулась вниз по извилистой кремнистой тропе, что вела в лагерь, расположенный отсюда на расстоянии чуть больше мили. Набирающий силу ветер в густеющем сумраке бесцеремонно хлопал складками солдатских плащей, мешая и без того неудобному спуску по каменистому склону.

— Уж откуда, а из этого гиблого места я уйду без всякого сожаления, — бурчал на ходу Септимус. — Вы, часом, не знаете, когда нас здесь сменят? А то по нас с ребятами заскучает в Эмесе теплая казарма.

— Понятия не имею, — покачал головой Кастор. — А уйти отсюда меня тянет не меньше твоего. Все зависит от того, как сложатся дела в Пальмире, да еще как на все это посмотрят наши друзья-парфяне.

— Ох уж эти выродки, — вздохнул Септимус. — Так и норовят что-нибудь выкинуть. Это ведь они стояли за прошлогодней заварухой в Иудее, разве нет?

Кастор кивнул, припоминая мятеж, что неожиданно вспыхнул к востоку от Иордана. Парфяне тогда снабдили бунтовщиков оружием, да еще и отрядили им в подмогу отряд конных лучников. Спасибо гарнизону крепости в Бушире, что героическим усилием не дал иудеям вкупе с их парфянскими подстрекателями разжечь пожар антиримского восстания по всей Иудее. А нынче эти парфяне обратили свой алчный взор на Пальмиру — этот город-оазис, бесценную жемчужину восточных торговых путей и буфер между Римской империей и Парфией. Пальмира до сих пор пользовалась сравнительной независимостью и была скорее протекторатом, [2]чем узаконенной провинцией. Однако нынче правитель города стал стар и дряхл, и за спиной у него оживились соперники-домочадцы, правдами и неправдами стремящиеся добыть себе право зваться его преемником. А один из наследных сынков — кстати, самый влиятельный — уже и не скрывает, что не прочь окопаться в стане Парфии, если станет новым правителем.

— Так что это дело проконсула Сирии, — прокашлявшись, сказал Кастор, — убедить парфян умерить свои аппетиты в отношении Пальмиры.

Септимус скептически поднял бровь:

— Вы о Кассии Лонгине? Думаете, он будет или сможет этим заниматься?

Кастор секунду-другую помолчал, взвешивая ответ.

— Думаю, Лонгину это по плечу. Он не из тех, кто у императора на побегушках. Свое высокое положение он заслужил. И если дипломатическая схватка ни к чему не приведет, Лонгин вполне сможет их разгромить на поле боя. Если до этого, конечно, дойдет.

— Мне бы вашу уверенность, — качнул головой Септимус. — Я вот слышал, в прошлый раз Лонгин быстро показал пятки, как только учуял беду.

— И кто тебе это сказал? — фыркнул Кастор.

— Да один офицер из Буширского гарнизона. Лонгин при появлении мятежников как раз находился в крепости. Он тогда, кажется, прыгнул в седло и ушмыгнул быстрее, чем шлюха из Субурры [3]потрошит у клиента кошель.

— У него наверняка были на то свои причины, — пожал плечами Кастор.

— Еще какие.

— Послушай, — хмуро обратился к подчиненному Кастор, — это не нашего ума дело, обсуждать тонкие виды начальства. Особенно на слуху у солдат. Так что держи свои соображения при себе, ясно?

— Как скажете.

Колонна продолжала спускаться по склону, когда разгулявшийся ветер с силой обдал солдат первой заметью песка. Секунда-другая, и всякая видимость окрестности сошла на нет; Кастор замедлил шаг, чтобы не потерять свое положение впереди строя, ощупью идущего в сторону лагеря. Солдаты, теснясь, ступали вперед, отгораживаясь щитами от хлестких, секущих песком взвихрений. Ближе к подножию склона тропа постепенно выравнивалась. Из-за песка и густеющего сумрака оставленная позади площадка была уже и не видна.

— Теперь недолго осталось, — сам себе пробормотал Кастор, но оказался услышан Септимусом.

— Вот и хорошо. Я первым делом, как доберусь до палатки, прочищу горло добрым глотком вина.

— Славная мысль. Может, и мне к тебе присоединиться?

Септимус запоздало пришипился, но лишь мысленно махнул рукой: эх, прощай последняя фляжка, пронесенная через пустыню.

— С удовольствием, — просипел он сквозь непогоду.

Кастор со смехом хлопнул подчиненного по плечу:

— Добрый человек! Как вернемся в Пальмиру, рассчитаюсь в первой же корчме.

— Да ладно. И на том… — внезапно Септимус с резким вдохом застыл, напряженно глядя вперед; вначале застыл сам, затем вскинул руку, веля колонне остановиться.

— В чем дело? — негромко спросил Кастор, застыв рядом. — Что там такое?

— Мне что-то показалось — там, — кивком указал Септимус вперед, в сторону лагеря. — Кажется, всадник.

Оба центуриона, напрягши слух и зрение, уставились в завихрения песка, но в них не различалось ровным счетом никого — ни пешего, ни конного; только колыхание чахлого кустарника по обе стороны от тропы. Кастор, сглотнув, через силу расслабил мышцы.