Троица. Охотники на ведьм - Джейсон Свэггер Страница 2

Когда конь и его хозяин наконец достигли крепости, ветер стих, а лучи закатного солнца, с трудом пробиваясь через облака, приятно ласкали лицо путника, который снял капюшон и обнажил голову с коротко стриженными темными волосами. Его лицо имело благородные и сильные черты, серые глаза блестели таким же опасным металлом, что и кинжал на поясе, а волевой подбородок и несколько тонких шрамов на щеке выдавали его принадлежность к людям с опасной профессией солдата или же, наоборот, разбойника. Пленник тщетно пытался определить, к кому именно принадлежал этот странный человек, вглядываясь в его безжалостное, безразличное лицо. Как бы там ни было, изменить что-либо теперь не удастся. Они стояли у самых ворот суровой твердыни. Обдуваемые ветрами и запорошенные снегом башни и стены возносились холодно и гордо, будто благородные дамы голубых кровей. Можно было только представлять, какая в крепости система подземных коридоров и прилегающих к ним темниц. Если то, что рассказал похититель правда, то пленнику предстоит вскоре испытать одну из местных пыточных камер. Он зажмурил глаза и стал молиться. Неужели это все происходит с ним? Неужели это явь, а не сон? Его вытащили из-под балдахина собственной постели прямо посреди ночи, он не успел издать и вскрика, как был связан и жевал неприятно пахнущий кусок грубой материи, сослуживший кляпом. После же он болтался на могучем плече человека в капюшоне, который без труда миновал охрану поместья, перемахнул через стену и был таков. Похититель явно был отлично знаком с землями своей жертвы, покидая их по тем местам, где он вряд ли наткнулся бы на кого-то из крестьян или стражников.

— Ты готов? — вопрос выхватил пленника из раздумий.

— Нет! Отпусти меня, умоляю!

— Я не могу, — покачав головой, мужчина ухватился за увесистое железное кольцо и несколько раз постучал в ворота.

Небольшое окошко на уровне лица путника открылось, и в нем появились два глаза с нависшими кустами седоватых бровей.

— Брат Даймонд, да хранит тебя Господь! Сию же секунду открываю!

Двустворчатые ворота отворились со скрипом, от которого внутренности пленника сжались в комок. Он чувствовал, как его мысли сбиваются, а страх перерастает в панику и безумие. Он всеми силами старался держать себя в руках и быть мужественным, но последние капли хладнокровия истекали слишком быстро. Что же с ним будет, когда его начнут пытать?

Они ступили через открывшийся проход.

— Ты как всегда быстр и точен, брат! — старый хрыч в ветхой одежде конюха принял его коня вместе с пленником и направился вглубь широкого коридора, ведущего во внутренний двор монастыря. — Мы позаботимся о твоем коне и о нашем дорогом госте. Отдыхай, охотник!

Этого Даймонд и хотел. Отдыха. Последние несколько дней выдались напряженными и изнуряющими. Слежка, скрытное перемещение по чужим землям. Затем ему пришлось проникнуть в поместье и отсиживаться там до ночи. Несколько раз он был едва не замечен стражей, но каждый раз успевал вовремя ускользнуть, сменить место укрытия и, в итоге, сумел успешно выполнить задачу.

Он побрел по мрачному коридору, скудно освещаемому тусклым светом масляных ламп на серых стенах. Стены пахли сыростью. Шаги мужчины гулким эхом отдавались в пустующих проходах, ведущих в лабиринты просторных залов, маленьких чуланов и уединенных покоев. Вскоре он дошел до лестницы и поднялся несколькими этажами выше, к комнатам таких же воинов ордена Троицы, как и он. Воинов? Нет, скорее убийц. Или, как их еще называли, охотников. Но Даймонд был убийцей и отдавал себе в этом отчет. Другие охотники фанатично считали, что сражаются со злом, не забывая при этом набивать свои кошельки монетами. Даймонд же знал, что работает за деньги и только за деньги. Его не интересовали ни высокая цель, ни битва с нечистью, в существование которой он все равно никогда не верил.

Прямо у входа в его комнату стоял молоденький парень невысокого роста с выбритой головой с ободком светлых волос по кругу. У него было совсем юное лицо, большие глаза глядели на охотника с немым восхищением и покорностью. Едва пробивающийся на лице пух придавал ему еще более нелепый вид, чем мешковатая, подобранная не по размеру ряса послушника монастыря. Послушник учтиво поклонился и поприветствовал Даймонда.

— Кто ты? — кратко осведомился Даймонд, открывая дверь в свои скромные покои.

— Меня зовут Ганс, я буду служить вам, брат Даймонд. Меня назначили на этот пост вчера, после того как ваш прежний послушник убыл из крепости в Ватикан.

— Отлично. Принеси чего-нибудь поесть и поменяй воду в моем кувшине, да поскорее. Я хочу подкрепиться и лечь уже наконец спать.

— Будет сделано, брат Даймонд! Я распорядился по поводу еды, скоро я все принесу.

Даймонд хлопнул тяжелой дверью перед носом паренька и прошел вглубь комнаты, где уже горел очаг. Ставни единственного окна были плотно закрыты от ветра, комната освещалась при помощи лампы и нескольких восковых свеч, расставленных на небольшом столике из букового дерева. Охотник принялся стягивать с себя вооружение и промерзшую одежду. На сундуке рядом с камином лежали сухие штаны и рубаха для смены. Видимо, Даймонда ждали. Знали, что он придет вовремя, без задержек и опозданий, как и всегда. Откуда-то снизу раздавались болезненные вопли мужчин. Это лекари обрабатывали раны вернувшихся с заданий убийц Троицы. У кого-то выдалась плохая ночка! Даймонд даже улыбнулся. Неспроста он слыл лучшим из них.

Ему принесли горячее жаркое из мяса рябчика и кружку крепкого монастырского эля, отлично прогревающего кости. Даймонд сытно поел, усевшись на жесткой крышке сундука, пока послушник, устроившись за столом с письменными принадлежностями и бумагой, записывал каждое слово из рассказа охотника. Когда они закончили, и Даймонд стал готовиться ко сну, Ганс поднялся со своего места и водрузил на себя вооружение охотника.

— Я заберу ваше оружие и отнесу его на склад, где его приведут в порядок, а после передам отчет инквизитору. Как только вы отдохнете, он просил вас к себе, брат Даймонд.

— Я буду у него рано утром.

Ганс кивнул и покинул помещение, тихонько прикрыв за собой дверь.

Инквизитор Якоб Шульц был статным и крепким мужчиной за пятьдесят лет. Когда Даймонд вошел в его кабинет, расположенный на вершине самой высокой башни монастыря, Якоб сидел за большим столом, окруженный кипами священных книг и свитков. На его свежем для столь почтенного возраста лице застыло задумчивое выражение, тонкие губы напряженно сжались, а белесые, почти бесцветные брови съехали на изящную переносицу. Слишком крупный для таких тонких черт лица нос, казалось, вовсе жил своей жизнью, время от времени нервно подергиваясь и морщась. Несмотря на то, что в кабинете было прохладно, на его гладко выбритом черепе блестели капельки пота.

Не обращая на вошедшего ни малейшего внимания, инквизитор неторопливо шуршал бумагой, делая короткие заметки пером и чернилами. Лишь спустя затянувшееся мгновение он поднял взгляд своих широко посаженных глаз на подчиненного и смерил его долгим, пристальным взглядом, от которого даже Даймонду стало немного не по себе. Он представил, как съеживались нутра молодых, еще зеленых охотников, когда они оставались наедине с начальством.