Вселенная против Алекса Вудса - Гевин Экстенс Страница 19

В хаосе можно разглядеть порядок, а за видимым порядком — внутренний хаос. Оба понятия, если подумать, весьма зыбки. Они вроде близнецов, которые любят меняться одеждой, чтобы сбивать людей с толку. Как конец и начало, про которые я говорил выше. Вещи часто оказываются сложнее или, наоборот, проще, чем выглядят. Все зависит от угла зрения.

Мне кажется, тяга людей рассказывать истории выдает в них стремление свести сложное и запутанное к простому и понятному. Отделить порядок от хаоса, закономерность от сумятицы. Этим занимаются наука и гадание на картах таро.

Сейчас я опишу случай, который стал кульминацией одной хаотично сложившейся цепочки событий и началом другой. До сих пор удивляюсь, как жизнь может быть, с одной стороны, предсказуемой и подчиненной порядку, а с другой — похожей на бардак. Как конец, перетекающий в начало.

Дело было в субботу, 14 апреля 2007 года, через три дня после смерти Курта Воннегута, о котором я тогда еще не знал.

Я заглянул в магазин кое-что купить и шел домой очень живописной дорогой — обогнув церквушку, мимо пруда с утками, по деревянному мостику вдоль заросшей колеи между участками, упиравшейся в Хортон-лейн, дальше — через ворота до перекрестка, откуда до дома оставалось несколько минут. В руке я нес мамину матерчатую сумку с надписью «Берегите природу». Знал ведь, что с таким принтом на улице лучше не светиться, но я всего-то выскочил в ближайший магазин, а Нижние Годли все-таки не Калькутта, и я никак не думал, что во что-нибудь влипну. Как оказалось, ошибался.

— Слышь, Вудс? Клевая у тебя сумка!

Бой сидел на церковной ограде, которую господу было угодно возвести аккурат до уровня его задницы, и пил Red Bull — это такой энергетик с кофеином, таурином и кучей сахара. На заднем плане, как обычно, маячили Бычок и Скот. Бычок так низко опустил козырек бейсболки, что физиономию было не разглядеть, а в руке держал увесистую дубину — по-видимому, ветку платана или дуба, которой ковырял землю с видом неандертальца, недавно обнаружившего, что большой палец — полезная штука. Скот сворачивал самокрутку. Едва ли двенадцатилетний пацан способен выкурить столько самокруток, сколько он делал. Кажется, он посвящал этому все свободное время, хотя я подозреваю, что часть из них он раскручивал обратно. Короче, они вышли на охоту, а я их даже не заметил, поскольку разглядывал на ходу обложку только что купленного журнала.

Когда меня окликнули, я быстро сунул его в мамину преступную сумку. Это была ошибка: все мгновенно заинтересовались журналом.

— Че у тебя там?

Я опустил глаза и двинулся дальше, надеясь, что мне дадут просто пройти мимо.

— Тебя спрашивают, что в сумке?! — прорычал Бой.

— Какая же это сумка, — хмыкнул Скот.

— Точняк, это же рвотный пакет! — подхватил Бой. — Так че у тебя там?

— Ничего, — неубедительно соврал я.

На самом деле помимо журнала «Ночное небо», за которым я каждый месяц бегал в магазин, там лежал корм для Люси, в очередной раз ожидавшей потомства, и полгрозди винограда, которым я собирался кормить утят на пруду. Все это не стоило демонстрировать одноклассникам. В частности, кормление утят изобличало меня как безнадежного педика.

Я молча шел дальше, но, поравнявшись с ними, наткнулся на дубину, которой Бычок преградил мне путь.

— Да-ладна-те, Вудс, — хихикнул Скот. — Не стесняйся.

— Там мелочь всякая, — промямлил я.

— Х-м-м — х-м-м, — протянул Бой. — Мелочь, говоришь? Интересненько.

Он смял в руке банку из-под Red Bull, выбросил ее в церковный садик и спрыгнул с ограды прямо к подножию могилы Эрнеста Шаттлуорта, любимого отца и мужа. С надгробия вспорхнул испуганный дрозд.

— Господи Иисусе! — вскрикнул Бой, словно осененной страшной догадкой. — Уж не порнуха ли там, Вудс?

— Стопудово порнуха, — подхватил Скот. — Причем для педиков!

— Ну а какая еще, — хмыкнул Бой.

— Ай-яй-яй, — протянул Бычок. В его устах это была практически осмысленная фраза.

— Колись! Порнуха, да? — не унимался Бой.

На такой вопрос невозможно дать правильный ответ. Если скажешь «да», тебя обзовут извращенцем и вывернут сумку на землю. Если скажешь «нет», скажут: еще бы, у тебя даже яиц нет, и тоже вывернут сумку на землю. Так что мне следовало промолчать. Но я совершил роковую ошибку: попытался противопоставить идиотизму логику.

— Как это может быть порнуха, если в нашем магазине порнуху не продают? Ни для педиков, ни для кого…

Парни заржали.

— Какая жалость, — процедил Бой. — Как же ты без порнухи?

Бычок начал многозначительно поглаживать дубину. То есть мне показалось, что многозначительно. Может, он просто учился добывать огонь трением.

— Мне надо домой, — сказал я и сделал шаг в сторону, огибая дубину, а затем быстро зашагал прочь.

Увы, если тебя травят, не ты решаешь, когда тебе идти домой. Попытка посягнуть на право принимать решение почти наверняка чревата проблемами. В следующую секунду стало ясно, что они идут за мной следом.

— Куда ты, Вудс? Время-то детское! Мамочка еще не волнуется.

— Мамочке пофиг, она метлу разгоняет.

Я сжал зубы и ускорил шаг. Мамина метла упоминалась исключительно для красного словца.

— Вудс, ты че, нас избегаешь? Может, мы хотим закорефаниться!

Ну, вы уже поняли, что это был сарказм. Оскар Уайльд считал его низшей формой остроумия. Вряд ли мистер Уайльд знал, что есть формы еще более низкие — например, поджигание собственных газов. У нас в школе это считалось ужасно остроумным.

Я двинулся дальше, стараясь сохранять спокойствие и наблюдая, как воздух наполняет мои легкие, а затем выходит из них. И тут что-то шлепнулось мне на плечо. Я потрогал — грязь. То есть я очень надеялся, что это просто грязь. Спокойствие, спокойствие, считаем до десяти, представляем каждую цифру, красиво выписанную золотым наклонным шрифтом… Один, два, три… Еще один ком грязи просвистел мимо правого уха. Где все жители? Почему никто не выгуливает собак, где почтальон, где любители спортивной ходьбы?.. Погода солнечная, неужели все разъехались? Да что люди — даже машин у домов не было. Меня начал накрывать ужас беспомощности, как в ночных кошмарах. Я не понимал, что делать. Какие были варианты? Перескочить через ограду, рвануть к церкви прямо через могилы, стучать в тяжелые двери с воплем: «Помогите!»?

Я еще ускорил шаг. Впереди уже показался мостик. Людей по-прежнему не было. Я стал прикидывать, удастся ли оторваться от преследователей. По всему выходило, что это маловероятно. Со здоровьем у меня стало получше, но «щенячий жирок», который нарос за год затворничества, не способствовал резвости, а троица играла в футбольной команде. С другой стороны, они курили, а если наш биолог мистер Бэнкс не обманывал, курение значительно сокращает объем легких. Это казалось логичным, в отличие от заявления, что курение замедляет рост, которое не выдерживало никакой критики.