Авантюристы. Морские бродяги. Золотая Кастилия (сборник) - Густав Эмар Страница 18

– Ваше сиятельство, – вежливо обратился он.

– Что вам угодно, друг мой? – спросил граф, с кротостью взглянув на своего тюремщика.

– Комендант хочет поговорить с вами. Он должен сообщить вам нечто важное.

– Я к услугам господина коменданта, – коротко отвечал граф.

Тюремщик поклонился и вышел.

– Чего хочет от меня этот человек? – прошептал граф, оставшись один.

Ожидание его было непродолжительным. Дверь снова отворилась, и появился комендант. Заключенный поднялся и молча поклонился, ожидая, когда тот заговорит. Комендант сделал тюремщику знак уйти, потом, после поклона, сказал с холодной вежливостью:

– Граф, дворяне должны оказывать друг другу помощь. Хотя приказания, полученные мной от кардинала, очень строги, я желаю облегчить ваше пребывание в этих стенах, насколько мне позволяют мои обязанности. Я пришел сюда, чтобы поговорить с вами об этом.

Граф не подал виду, что угадал, куда клонит комендант:

– Господин комендант, я должен быть признателен за такой шаг с вашей стороны. Будьте же добры, объясните мне, в чем состоят полученные вами указания и каким образом вы можете смягчить их. Но прежде всего, поскольку я нахожусь здесь у себя, – прибавил он с меланхолической усмешкой, – сделайте мне одолжение и сядьте.

Майор поклонился, но не сел.

– Это ни к чему, граф, – сказал он, – то, что я должен вам сказать, не займет много времени. Прежде всего прошу вас оценить мою деликатность: я распорядился прислать сюда сундук с вашими вещами, не осмотрев его, хотя имел на то право.

– Вижу и очень вам благодарен.

Майор поклонился.

– Вы сами военный, граф, – продолжил он, – и знаете, что его преосвященство монсеньор кардинал хоть и великий человек, но не слишком щедр к офицерам, которых старость или раны вынуждают выйти в отставку.

– Это правда, – заметил граф.

– В особенности это касается комендантов крепостей. Хоть они и назначены королем, но вынуждены покупать за наличные места своих предшественников и старость встречают в полнейшей нищете, если не накопят денег заранее.

– Я этого не знал. Я думал, что должность начальника крепости – это награда.

– Так оно и есть, граф. Покупается место только в таких крепостях, которые, как эта, служат государственной тюрьмой.

– А! Очень хорошо.

– Вы понимаете, что это делается по причине тех выгод, которые комендант имеет право извлекать из общения с вверенными ему заключенными.

– Понимаю как нельзя лучше. Много ли несчастных, подвергшихся немилости его преосвященства, содержится в этом замке?

– Увы! Вы единственный. Вот по этой причине я и желал бы мирно договориться с вами.

– Поверьте, я сам желаю того же.

– Я в этом убежден и потому приступлю прямо к делу.

– Приступайте! Я слушаю вас с вниманием.

– Мне приказано не позволять вам общаться ни с кем, кроме вашего тюремщика, не давать вам ни книг, ни бумаги, ни перьев, ни чернил, никогда не позволять вам выходить из этой комнаты. Кажется, кто-то очень опасается, что вы убежите отсюда, и его преосвященство хочет вас удержать.

– Я очень признателен его преосвященству, но, к счастью для меня, – улыбаясь, отвечал граф, – вместо того чтобы иметь дело с тюремщиком, я завишу от храброго воина, который, строго исполняя свои обязанности, считает бесполезным мучить заключенного, уже и без того несчастного, так как он заслужил немилость и короля, и всесильного кардинала.

– Суждение ваше обо мне верно, граф. Как ни строги эти инструкции, я один распоряжаюсь в этой крепости. Тут мне нечего опасаться контроля, и, надеюсь, я буду в состоянии смягчить предписанную в отношении вас строгость.

– Каковы бы ни были ваши намерения на этот счет, позвольте мне, в свою очередь, говорить с вами откровенно, как подобает честному офицеру. Так как, без сомнения, я останусь в заключении очень долго, деньги для меня совершенно бесполезны. Не будучи богат, я пользуюсь, однако, некоторым достатком и очень этому рад, потому что этот достаток позволяет мне выразить вам признательность за то снисхождение, которое вы оказываете мне. Услуга за услугу, милостивый государь. Я буду давать вам десять тысяч в год вперед, а вы, с вашей стороны, позволите мне иметь, разумеется за мой счет, все вещи, которые могут скрасить тяготы моего заключения.

У майора закружилась голова: за всю свою жизнь он не видел такой большой суммы.

Граф продолжал, не показывая, что заметил, какое действие произвели его слова:

– Итак, решено. К той сумме, которую король назначил вам для моего содержания, мы будем прибавлять двести ливров в месяц, то есть две тысячи четыреста в год на бумагу, перья, книги и прочее… даже положим для круглого счета три тысячи. Вы согласны?

– О! Этого много, даже слишком много.

– Нет, потому что я помогаю благородному человеку, который останется мне признателен.

– Я останусь вам признателен вечно! Прошу вас не сердиться на меня за мою откровенность, но вы заставите меня желать, чтобы вы оставались здесь как можно дольше.

– Как знать, майор, может быть, мой отъезд окажется для вас выгоднее моего пребывания здесь, – сказал граф с лукавой улыбкой. – Позвольте мне вашу записную книжку.

Майор передал. Граф вырвал листок, написал несколько слов карандашом и подал майору:

– Вот чек на тысячу шестьсот ливров, которые вы можете получить из банка «Дюбуа, Лусталь и К^о» в Тулоне.

Комендант с радостным нетерпеньем схватил бумагу.

– Но мне кажется, что тут на восемьсот ливров больше той суммы, о которой мы условились.

– Правда, но эти восемьсот ливров назначены на покупку разных вещей, значащихся вот в этом списке. Я прошу вас достать их для меня.

– Завтра вы их получите, граф.

Поклонившись почти до земли, комендант, пятясь задом, вышел.

– Я не ошибся, – весело прошептал граф, когда тяжелая дверь закрылась за майором, – я не ошибся, я верно оценил этого человека, в нем сосредоточились все пороки, но самый главный его порок – жадность! Кажется, я смогу делать с ним все, что захочу. Но не следует спешить, мне надо действовать очень осторожно.

В уверенности, что его не потревожат несколько часов, граф отпер сундук, чтобы удостовериться, правду ли сказал комендант и точно ли все вещи в целости. Действительно, все оказалось на месте.

Предвидя вероятный арест, граф, перед тем как пуститься в погоню за герцогом Пеньяфлором, купил несколько вещей, которые теперь с величайшим удовольствием нашел в сундуке. Кроме одежды и белья, там лежала очень тонкая и крепкая веревка длиной в сотню метров, две пары пистолетов, кинжал, шпага, порох и пули. Эти вещи, которыми граф запасся на всякий случай, комендант конфисковал бы без всякого зазрения совести, если бы обнаружил их.