Удачи капитана Блада - Рафаэль Сабатини Страница 18

— Фортуна, — любил повторять капитан Блад, — ненавидитскряг. Она приберегает свои милости для тех, кто умеет правильно делать ставкии с блеском тратить выигрыши.

Конечно, вы можете соглашаться или не соглашаться с ним, носам Блад всегда руководствовался этим правилом, никогда не отступая от него.Многочисленные примеры щедрости капитана можно найти в записках о его полныхриска приключениях, оставленных нам Джереми Питтом, но ни один из них не можетсравниться в блеске и яркости с мерами, принятыми с целью сокрушитьвест-индскую политику месье де Лувуа [51], когда она угрожала уничтожениеммогучему братству флибустьеров.

Маркиза де Лувуа, преемника великого Кольбера [52] на службеЛюдовика XIV, дружно ненавидели при жизни, с той же силой, с какой его так жедружно оплакивали после смерти. Думаю, что подобное единство взглядов являетсявысшей оценкой достоинств политического деятеля. Ничто никогда не ускользало отвнимания месье де Лувуа. И вот, охваченный организаторским пылом, он в одинпрекрасный день оставил в покое государственный аппарат с тем, чтобы занятьсяинспекцией французских владений в Карибском море, где активные действияфлибустьеров оскорбляли его страсть к порядку.

Для этой цели в Вест-Индию на двадцатичетырёхпушечномкорабле «Беарнец» маркиз отправил шевалье де Сентонжа, элегантного, подающегонадежды дворянина лет тридцати с лишним, заслужившего доверие месье де Лувуа(что было не так-то легко) и имеющего чёткие инструкции, которыми он должен былруководствоваться, чтобы положить конец пиратству.

Для месье де Сентонжа, чьё материальное положение былоотнюдь не блестящим, это поручение оказалось неожиданной улыбкой фортуны, ибо,по мере сил служа королю, он нашёл случай сослужить службу и себе самому. Вовремя своего пребывания на Мартинике [53], которое затянулось значительнодольше, чем этого требовала необходимость, шевалье познакомился с мадам деВейнак, молодой и красивой вдовой Омера де Вейнака, влюбился в неё с быстротой,возможной только под тропическим солнцем, и вскоре женился на ней. Мадам деВейнак унаследовала от покойного мужа владения, составляющие примерно третьючасть острова Мартиника, которые состояли из плантаций сахара, пряностей итабака, дающих внушительный годовой доход. Всё это богатство вместе свладелицей перешло в руки представительного, но плохо обеспеченного посланцамаркиза де Лувуа.

Шевалье де Сентонж был слишком добросовестным и убеждённым всознании важности своей миссии, чтобы позволить браку быть чем-то, кромепрекрасной интерлюдии в течение исполнения долга, приведшего его в Новый Свет.Отпраздновав свадьбу в Сен-Пьере [54] со всем блеском и пышностью,соответствующими высокому положению невесты, он вновь приступил к выполнениюсвоей задачи, пользуясь возросшими возможностями, которые предоставила ему счастливаяперемена обстоятельств. Взяв жену на борт «Беарнца» месье де Сентонж отплыл изСен-Пьера, чтобы завершить, свой инспекторский объезд, прежде чем взять курс наФранцию и полностью насладиться баснословным состоянием, свалившимся ему наголову.

Доминику, Гваделупу и Гренадины [55] он уже посетил, так же,как и Сен-Круа, который, говоря по чести, принадлежал не столько французскойкороне, сколько французской Вест-Индской компании. Оставалась самая важнаячасть его миссии — остров Тортуга, другое владение вышеозначенной компании,служившее цитаделью английских, французских и голландских корсаров, куничтожению которых шевалье был обязан принять все меры.

Уверенность месье де Сентонжа в своей возможности справитьсяс этой трудной задачей значительно возросла, когда ему сообщили, что ПитерБлад, наиболее предприимчивый и опасный из всех флибустьеров, недавно былпойман испанцами и повешен в Сан-Хуан-де-Пуэрто-Рико.

В один из тихих знойных августовских дней «Беарнец» бросилякорь в Кайонской бухте [56] — окружённой рифами гавани, казалось,предназначенной самой природой быть пиратским логовом.

Шевалье взял с собой на берег свою молодую жену, усадив её вспециальное кресло, которое его матросам не без труда удалось пронести сквозьпёструю толпу европейцев, негров, маронов [57] и мулатов, собравшихся поглазетьна знатную даму с французского корабля.

Двое почти совершенно обнажённых мулатов-носильщиков несликресло с драгоценным грузом, в то время как напыщенный месье де Сентонж,облачённый в голубой костюм из тафты, державший в одной руке трость, а в другойшляпу, которой он обмахивался, шествовал сзади, проклиная жару, мух и вонь.Высокий, румяный мужчина, уже начинающий полнеть, он обливался потом, а егоголова взмокла под тщательно завитым золотистым париком.

Поднявшись вверх по главной улице Кайоны, усаженнойпальмами, задыхающийся от пыли шевалье добрался наконец до губернаторского домаи, пройдя через сад, вскоре очутился в прохладном полумраке комнаты, надёжнозащищённой от солнца зелёными шторами. По счастью, губернатор, радушнопринявший знатного гостя, сразу же распорядился подать прохладительный напиток,искусно изготовленный из рома, сахара и лимонов.

Однако этот краткий отдых оказался лишь временным. Послетого как мадам де Сентонж удалилась вместе с двумя очаровательными дочерьмигубернатора, в кабинете разгорелась дискуссия, от которой шевалье снова бросилов жар.

Месье д'Ожерон, управляющий Тортугой от имени ФранцузскойВест-Индской компании, с мрачным унынием выслушивал резкие замечания, которыеего гость высказывал от имени месье де Лувуа.

Худой, низенький месье д'Ожерон, будучи надолго заброшеннымна этот забытый Богом остров, сумел сохранить в своём доме атмосферупридворного изящества и элегантности, приличествующую прирождённому дворянину.Только сдержанность и безукоризненные манеры позволили ему сейчас скрытьраздражение. Когда шевалье закончил свои резкие и напыщенныеразглагольствования, губернатор тяжело вздохнул, и в этом вздохе чувствоваласьусталость.

— Полагаю, — отважился сказать он, — что месье де Лувуа несовсем точно информирован о положении дел в Вест-Индии.