Грозная туча - Софья Макарова Страница 17

— Не пугайтесь, маменька! — сказала Ольга, обняв старушку. — Наши возвращаются к Смоленску. Митя скоро тут будет и сам скажет, что нам делать.

Молодая женщина старалась при этом улыбаться — глотая подступавшие к горлу слезы.

— Наши разбиты, — шептала старушка. — Олечка, надо нам уехать, дорогая. Укладываться надо скорее и уехать…

— Вы бы, маменька, Павлушу к коменданту послали узнать, в чем дело. А то мало ли что болтают в городе!

— Пусть сходит и узнает! А только как хочешь, но мы будем укладываться. Долго ли до беды! Вдруг неприятель нагрянет?

— У Неверовского целая дивизия. Да еще два драгунских полка! — сказал Павлуша.

— Эка сила, подумаешь! — с досадой прервала Нелина сына. — Да если не подоспеет подкрепление, так наших в землю положат.

— Господи! — охнула Ольга, уже видя в своем пылком воображении Митю убитым.

— Укладываться! — вскричала Нелина. — А ты, — обратилась она к Павлуше, — беги к коменданту да возвращайся скорее, не то уедем без тебя, ждать не станем.

— Палашка, Машка, Дунька! — позвала она во весь голос прислугу. — Тащите сундуки да попроворнее. Позовите ко мне Митрофана…

— Вы не извольте беспокоиться, матушка-барыня, — молвил почтительно вошедший старый слуга Митрофан. — Уложим все необходимое в тарантас. На козлы сядет лакей Андрей, и поезжайте с Богом в Москву.

— А как же с вещами, Митрофан? Надо за подводами в деревню послать.

— За подводами я уж Митюху верхом послал. А ждать вам их незачем. Я сам уложу, и вслед за вами поедем.

— Что ты, Митрофан, в уме ли? А дом-то как без тебя будет? Что ж его так на разграбление и оставить?

— Верно ваше слово, матушка-барыня. Дом никак оставить без присмотра нельзя. А только как же подводы зря отпустить, чтобы вещей не растащили?

— Посмеют ли! Ведь свои! Я старосте строгий приказ пошлю: беречь все пуще своего глаза. А дорогой Матвеевна присмотрит.

Столпившиеся вокруг нее женщины хватались за голову, всхлипывали.

— Молчите! — прикрикнула на них барыня.

— Что тискаетесь! — крикнул на них и Митрофан. — Ступайте укладывать добро по сундукам. Чтобы все было у вас готово, как подводы придут!

Женщины заметались во все стороны и, забыв про неприятеля, начали спорить между собой по поводу каждого ящика и каждой тряпки.

Ольга машинально собирала разные ценные вещи и старалась помогать матери. Но мысли ее были далеко — на большой дороге к Красному. Воображение ей рисовало, как Митя бодро шагает возле своей роты, в порядке отступающей перед массой напирающего со всех сторон неприятеля; то он виделся ей тяжелораненым… и она, забыв, где она и что возле нее делается, вздрагивала всем телом и хваталась обеими руками за голову.

— Полно же, голубушка моя, полно, моя радость! — говорила Нелина, гладя густые черные волосы дочери. — Никто как Бог! Что убиваться! Может быть, наш Митя здоров и двигается к нам…

— А мы уезжаем, мамаша! — проговорила сквозь слезы Ольга, с легкой укоризной в голосе.

— Нельзя иначе, голубка моя! Никак нельзя оставаться. Необходимо уехать — и как можно скорее.

— Хотя бы мне узнать, что с Митей. Подумайте только: уехать так далеко отсюда, не зная, жив ли Митя, не ранен ли он! Маменька, голубушка, подождите до завтра, только до завтра!..

— Матушка-барыня. Мы пропали!.. — закричал вдруг повар Гаврило, подбежав к растворенному окну. — Наши, слышь, остановились неподалеку. От француза отбиваются. Степка с повозкой прибыл.

Ольга опрометью бросилась к двери, выскочила на крыльцо и чуть не столкнулась лбом со своей горничной Машей, бежавшей со всех ног в комнаты.

— Письмецо вам от барина! — крикнула Маша, потрясая в воздухе клочком серой измятой бумаги.

Ольга нетерпеливо выхватила у нее письмо и стала с жадностью читать. Но бумага была сильно измята, а она так взволнована, что едва смогла разобрать следующие строки, наскоро набросанные карандашом: