Слуги Государевы - Алексей Шкваров Страница 17

«Враг рода человеческого»

По свидетельству Плиния Старшего так Агрипинна отзывалась о своем сыне Нероне. Ныне так называют дьявола

Он знал всегда, что в нем кто-то живет. Этот кто-то ощущался всей кожей, которую изнутри покалывали тысячи маленьких, но ледяных иголок. Ощущался ударами колокола в ушах. Голова сама становилась колоколом, о стенки которого бился и пульсировал язык, вызывая гулкое эхо разносившееся по всему телу, отчего бесчисленное множество острых ледышек впивалось изнутри в кожу, выползая своими остриями сквозь подушечки пальцев, превращая ногти в тонкие заточенные лезвия ножей. Когда он полоснул ее первый раз, он вдруг почувствовал облегчение, как будто брызнувшая кровь, согрела тот пронизывающий холод, что овладевал им. Он принялся наносить новые и новые порезы. И ему становилось все лучше и лучше. Озноб уходил, уступал место расслабляющему теплу. Его согревал вид чужой крови, ее парной запах. Нет, он не пытался ее пить, или рвать тело зубами. Вкус заранее был неприятен. Он это знал точно. Мало того, он сразу постарался ее смыть. Нет, он не прятал улики, он делал это бессознательно. Лишь позже к нему пришло понимание правильности этого.

Впервые ЭТО он почувствовал лет в десять. Он стоял среди толпы, глазеющих горожан, как вдруг, почувствовал нарастающий гул колоколов в ушах, ему показалось, что голова превратилась в бронзовый сосуд, по которому, кто-то отчаянно бьет палкой. Он с трудом поднял голову, чтобы оглядеться, смотрит ли кто-нибудь на него, слышат ли окружающие. Но их внимание было приковано к эшафоту. И он посмотрел туда. Палачи уже привели на помост какого-то мужчину. Его тело было покрыто сплошными кровоподтеками, зияющими сквозь рваную одежду. Это был, как говорили один из знаменитых разбойников, наводнивших тогда Лифляндию. Палачи безжалостно сорвали с него лохмотья и прикрутили к колесу. Первые брызги крови вырвавшиеся из его тела, когда подручный мастера мощной кувалдой раздробил ему ногу внезапно вызвали у Иоганна чувство облегчения. Одно не понравилось. Это истошный крик, который издал истязаемый.

— Почему он так неприятно кричит, — подумал мальчишка.

Он вдруг представил себя на месте палача, и эта мысль ему понравилась. Жадными глазами он следил за всеми деталями продолжавшейся казни. Одно раздражало — это крики. Но, к счастью они скоро стихли.

В раннем детстве приступы были редкими. Раз в год. Потом становились все чаще и чаще. Зверь бушевал внутри, и в этот момент все были ему ненавистны, и он сам себе. Он ударил несколько раз по собственным щекам, и не почувствовал боли. Вернее она была, и даже разрушала боль внутреннюю, но не до конца. Внутренняя была сильнее все равно. Он понимал, ЧТО ему нужно, но решиться на убийство не мог. Понимал, ему не хватит просто физических сил, справиться с другим человеком. Он украл кролика, унес в лес и перерезал ему горло. Вид хлынувшей крови успокоил, но не принес желаемого. Не было чужих страданий! Кролик умер так, как жил — бездумно. Ничего не ощущая. А ему нужно было, что бы он страдал. Так же как страдает он.

Первую жертву он нашел тогда, когда ему исполнилось шестнадцать. Это была прелестная деревенская девчушка. Лет двенадцати. Они встретились случайно, возле лесного ручья. Иоганн в очередной раз убежал в лес, чтобы остаться один на один с болью. Она нарастала и нарастала. Иоганн катался по траве, стараясь хоть как-то облегчить собственные страдания. И вдруг…он увидел того, кто мог спасти его. Иоганн подкрался сзади и сильно ударил девочку по голове второпях подобранной корягой. Он порвал на ней платье, связал руки, забил кляп. После достал нож…