Викинг. Бог возмездия - Джайлс Кристиан Страница 16

– Я здесь, приятель. Что случилось? – прорычал Улаф, поднес кружку к губам и осушил ее.

– Тебе лучше пойти со мной и посмотреть самому, – ответил Солмунд, повернулся и исчез так же быстро, как появился.

Сигурд и все остальные поспешили за Улафом и вышли наружу, щурясь от яркого утреннего света, заливавшего холм и дома вокруг него и отражавшегося от ровной поверхности моря к югу и востоку.

– Люди Бифлинди, – буквально выплюнул Свейн, и Сигурд почувствовал, как внутри у него все сжимается от мысли о предстоящем насилии.

– Бьюсь об заклад, они явились, чтобы успокоить бурю, – сказал Улаф, когда они направились в сторону чужаков, которые уже разговаривали с ярлом Харальдом и Асготом.

Показательным было то, что Харальд не пригласил их в свой дом, что будет принято конунгом Гормом как оскорбление. Впрочем, время для подобных любезностей прошло.

– Эти люди принесли послание из Авальдснеса, Улаф, – сказал Харальд, не поворачиваясь к тем, кто к ним подошел. – Они говорят, что конунг потрясен жестоким испытанием, которое выпало на нашу долю вчера в проливе.

Улаф что-то пробормотал. Один из людей Горма повернулся и с уважением ему кивнул, потому что Улафа знали все.

– Сердце конунга разбито из-за гибели его подданных из Скуденесхавна и сыновей ярла Харальда, Зигмунда и Торварда, хотя он с радостью узнал, что Сорли сумел спастись, спрыгнув за борт.

– Задница Фригг! – вскричал Сорли, взглянув на Улафа, но Харальд не позволил ему продолжать, подняв вверх руку.

Он держался так, будто не получил никаких ранений накануне и не собирался показывать слабость перед людьми Бифлинди.

Возможно, посланец конунга пришел для разговора, но одет он был для сражения, в бринью и шлем, а лицо со светлой бородой раскраснелось под взглядами мужчин и женщин, и даже детей Скуденесхавна, собравшихся вокруг него и его смущенного спутника.

– Конунга удивило то, что произошло вчера, не меньше вашего, ярл Харальд, – заверил посланник, который повернулся, взглянул на Улафа, и снова на Харальда. – Двоих из его капитанов подкупил мятежник Рандвер, и мы не знали, что они атакуют ваши корабли, пока не стало слишком поздно.

– Слишком поздно? – вскричал Улаф. – Мы сражались с вонючими псами до тех пор, пока не затупились наши клинки, однако конунг все равно не пришел к нам на помощь!

– Мы обменивались стрелами с другими кораблями ярла Рандвера, – продолжал посланник, не обращая внимания на оскорбления, которые швыряли в него жители Скуденесхавна, точно камни в трясину.

Не вызывало сомнений, что его спутнику не поручали ничего говорить; он был здесь, чтобы принять на себя ярость, направленную на них, на случай, если посланник испугается и проглотит язык.

– Конунг посчитал разумным сначала разобраться с угрозой в свой адрес, поскольку вряд ли он смог бы вам помочь, если б его нашпиговали стрелами, – тем не менее вмешался он. – По правде говоря, мы были удивлены, когда увидели, что вы терпите поражение. Мы полагали, что вы сумеете продержаться дольше и дадите нам возможность отправить к вам на выручку наши корабли.

Он прекрасно понимал, что ступил на тонкий лед. Такое поведение говорило о том, что он храбрый человек, и это, возможно, спасло ему жизнь.

– Дерьмо, – заявил Улаф.

– Мои воины отправились в чертоги Одина, а предатели живут и дышат, – сказал Харальд.

Посланцы Бифлинди не поняли, кого он имел в виду, – конунга, ярла Рандвера или двух капитанов, которые, по словам Бифлинди, продались Рандверу.

– Вы говорите, что конунг не нарушил клятву верности, которую мы ему принесли. Однако эта клятва лишила меня двух кораблей и множества воинов.

Несмотря на сомнение, что ему удастся покинуть Скуденесхавн живым, посланник Бифлинди был достаточно умен, чтобы признать правоту Харальда, и с мрачным видом кивнул.

– Конунг готов заплатить за вашу верность… и мужество, которое вы вчера показали, – сказал он, кивнув в сторону моря. – Вы получите рог серебра за каждого погибшего воина, и два корабля, принадлежащих конунгу.

Харальд пропустил бороду между большим и указательным пальцами и посмотрел на посланника, как ястреб на мышь.

– Более того, он отправил серебро предателю Рандверу, – продолжал тот, – чтобы выкупить тела ваших людей. Конунг приглашает вас в Авальдснес, чтобы вы могли получить вергельд, услышать из его уст, что он дарит вам корабли, и забрать ваших погибших героев, чтобы вы могли вернуть их родным и оказать им почести, которые они заслужили.

Его слова обрадовали некоторых из собравшихся на берегу вдов, и они перестали поносить посланника, который продолжал:

– Вы также снова принесете друг другу клятвы верности, чтобы между вами не осталось непонимания. А затем составите план, как покончить с ярлом Рандвером. Предателя нужно убить до того, как он сумел развить свой успех.

– Это мерзко пахнет, – сказал воин по имени Асбьёрн.

Он не участвовал в сражении накануне, потому что из-за какой-то болезни его правая рука превратилась в клешню. И, хотя неплохо сражался левой, он не мог держать щит и потому был бесполезен для «стены щитов».

– Я считаю, что им нужно перерезать глотки и бросить их в море.

Посланники конунга Горма переглянулись и одновременно положили руки на рукояти мечей, потому что, хотя они и были вооружены, в Скуденесхавне хватило бы людей, чтобы прикончить их без малейших проблем. Однако лучшие воины деревни, заслужившие серебро своего ярла подвигами, погибли. Такие, как Слагфид и Стирбьёрн, Торальд и Хаки, были мертвы, и это знание висело на шее Харальда, точно мельничный жернов.

– Убей их, Харальд, – сказал Асбьёрн.

– Попридержи язык, Асбьёрн, – рявкнул ярл и одновременно бросил взгляд на Сорли, требуя, чтобы тот держал себя в руках.

Что еще мог он сделать, как не повиноваться и отправиться к конунгу согласно приказу?

– Мы придем за нашими мертвыми товарищами, – сказал Харальд. – Завтра, чтобы похоронить их или предать огню, прежде чем они начали вонять. Что же до рога, чтобы отмерять вергельд, я прихвачу свой собственный, так что вашему конунгу следует позаботиться о том, чтобы серебра хватило.

Посланник никак не отреагировал на слова «вашему конунгу» – и поступил мудро. Вместо этого он вежливо поклонился и зашагал прочь, и его молчаливый спутник, точно дурной запах, последовал за ним.

Когда они, сев на своих лошадей, проезжали в ворота низкого палисада, Улаф посмотрел на Харальда, и тот приподнял одну бровь.

– Итак, мы отправимся в Авальдснес, чтобы угодить в кучу дерьма, которую Рандвер вывалил на его очаг?

– Разве у нас есть выбор? – спросил Харальд. – Давай, дядя, я готов выслушать любые другие предложения.

На лице Улафа под кустистой бородой застыло выражение капитана, увидевшего серые камни, слабый прилив и команду новичков.