Генерал его величества - Андрей Величко Страница 16

— Ладно, а что ты предлагаешь России? Поставить банки под жесткий контроль государства?

— Конечно. Причем даже американцы, как подперло, сделали что-то подобное, вспомни Великую депрессию. Потом, правда, опять началось… России проще, если сохранится монархия, естественно, потому что любая выборная власть продается и покупается еще до выборов. И кстати, все эти затеи с неограниченной конвертируемостью рубля мне как-то не нравятся.

— Мне последнее время тоже, — мрачно сказал Гоша, — идет процесс захвата ключевых постов в российской промышленности иностранцами. Я тут иногда даже думаю — должен же твой шестой отдел на чем-то тренировать сотрудников? Пусть пакостят по мелочи, я могу подготовить список наиболее вредных…

— Обязательно, и Танечкина служба в стороне тоже не останется.

— Ага, значит, нам еще и с немцами дружить, — задумалась Маша. — А почему тогда кайзеру до сих пор «пересвет» не подарили? — Мы с Гошей молчали, как-то нам не приходило в голову подойти к проблеме с этой стороны. — Ведь ты, Гошенька, пока еще никакой не царь, дипломатического резонанса это не вызовет, а вот налаженные личные отношения — большое дело. И что за ерунду Витте выдумал с таможенными тарифами? На месте немцев я бы обиделась…

Маша пошевелила палкой догорающие угли, с сожалением посмотрела на еще оставшийся шашлык, но пересилила себя, блюдя фигуру.

— Кстати, а ведь в нашем концерне одной службы явно не хватает, — продолжила она. — Если надо кому-нибудь сделать бяку, есть шестерка и служба этой… в общем, ДОМ. А если понадобится, вот как мы сейчас задумались, с кем-нибудь подружиться? Нужно что-то вроде зародыша министерства иностранных дел…

— Отдел внешних сношений, — предложил я. — И организовывать его лучше Гоше, как великому князю, высочеству и вообще культурному человеку.

— На четырех языках говорит свободно, в отличие от некоторых! — наябедничала Маша.

— Тем более. Так что, ваше высочество, позвольте вас поздравить еще с одной должностью.

— Да, пожалуй, придется, — вздохнул Гоша, — вот только название… ладно, пока сойдет. И значит, первой задачей новой службы станет налаживание личных контактов в Германии. Удачно, однако, у нас с Цеппелином получилось, он ведь теперь напрямую вхож к кайзеру…

— Слушайте, — вспомнил я, — мне же вчера письмо от него пришло, он теперь мечтает о трансатлантическом перелете! Но на двухтактниках долететь можно разве что только до середины Атлантики, да и то при очень большом везении… Надо будет Густава озадачить, пусть продумает облегченный вариант тринклера, нам же он потом для танков пригодится, а делать немцы и так половину деталей делают… Ладно, так и быть, пусть у них появится нормальный мотор, на самолет его все равно не поставишь.

— В Германии есть довольно сильная антирусская партия, — заметил Гоша.

— Это еще полбеды, — вздохнул я, — а вот то, что у нас тоже есть своя антигерманская свора, хуже. И возглавляет ее, между прочим, вдовствующая императрица…

— Возможно ли ее переубедить, ты же имеешь на нее влияние? — неуверенно поинтересовался Гоша.

— Ты так плохо знаешь свою мать? Переубедить ее нельзя, лучше и не пытаться. Ее можно убедить в том, что на данном отрезке времени нам необходимы хорошие отношения с немцами, — как политик, она это поймет. Хорошо еще, что я при ней до сих пор никак не обозначал свое отношение к этой проблеме. Так что мне придется делать вид, будто я люблю колбасников ничуть не больше нее, вот только Цеппелин исключение, но в силу сложившейся обстановки вынужден строить любезные рожи. Типа для блага России я еще и не то могу… и ожидаю от нее аналогичного самопожертвования.

— Та-ак, — достал блокнот Гоша, — пора, значит, резко расширить наше участие в проектах графа Цеппелина. Необходимо создание ряда предприятий воздухоплавательного профиля. Может, действительно трансатлантический проект запустить…

— Да ну ее, эту Атлантику, — махнул рукой я, — в ближайшие три года графу ее не перелететь, хоть он наизнанку вывернись, это только на далекую перспективу. Но вот дирижабельная авиалиния Берлин — Багдад — это вещь! Кайзер давно мечтает такую железную дорогу построить, но там Турция, науськиваемая Англией, кочевряжится… А могучие «цеппелины», гордо пролетающие на недостижимой высоте, чихать хотели на мнение расположенной внизу Турции по этому вопросу.

— Неплохо, — одобрил Гоша, — но это придется тебе, ты уже достаточно засветился как приятель графа. Денег дадим, да, дорогая?

— Родному дяде и не дать? Обязательно дадим, сейчас прикину, что мы можем быстро… Так, в декабре найдем миллиона три с половиной и потом в конце января еще два.

— Выходит, сразу после учений я в Неметчину. Кстати, наши с графом предприятия — это же будут АО, и тамошние акционеры — готовый костяк пророссийской партии. Это я к тому, чтобы с дивидендами не жадничать, на святое дело и из своих доплатить можно…

— Хорошо мы сегодня посидели, — заявила Маша, — закругляемся или еще какие-то глобальные планы остались недостроенными?

— Только начали, — удивился я, — и закругляться? А с Францией как быть, союзница, мать ее!

— Я тогда быстренько посещу вон те кустики, — встала Маша, — и чтоб без меня Францию не трогали, а то знаю я вас!

Мы послушались. Гоша употребил еще сто грамм и принялся за очередную порцию шашлыка, я приступил к пиву.

— Так как там прекрасная Франция? — спросила вернувшаяся Маша.

— Свинячит, — пояснил я. — Условия кредитов грабительские, японцам деньги дает, во внешней политике палки в колеса ставит. Договор у нас с ними о чем? О дружбе! Разве друзья себя так ведут?

— Я читал, что в вашей реальности французы ограничивали заход в свои порты кораблей нашего флота, уголь не продавали, — добавил Гоша.

— Они тут то же самое будут делать! Вот и скажите мне, на фиг России такой союзник? Воевать они за нас, что ли, будут? — потянулся за новой бутылкой я.

— Но все-таки как ты предлагаешь быть с договором? — не унимался Гоша.

— Очень просто. Как только на российском троне окажется император Гоша Первый, он первым делом возопит: «Да что же вы, гады, творите, разве союзники так поступают?! А ваши проценты — это же грабеж! В общем, если вы подтвердите свои добрые отношения к нам, предоставив беспроцентный кредит лет на двадцать в размере двух уже даденных, шуганете в отставку правительство и официально извинитесь за то-то и то-то, то так и быть, мы с вами еще подружим маленько. А нет — подите в задницу со своим союзом!»

— А они потребуют досрочного возврата кредитов, — возразил Гоша.

— На каком основании? — удивилась Маша. — Что, в наших обязательствах есть какие-то политические условия? Впрочем, можно учинить и досрочный возврат, если уж им так захочется. Пусть достойные доверия люди на следующий день под большим секретом заявят, что своими ушами слышали, как император сразу после оглашения того заявления простыми матерными словами объяснил для приближенных: лично от него лягушатники дождутся только того самого в соответствующее место, а вовсе не возврата долгов. И на следующий день пусть исчезнет из досягаемости — полетит на дирижабле Северный полюс открывать, например. Он у нас такой — император, я имею в виду, а не полюс. Долговые обязательства падают, мы их скупаем. Потом Гоша слазит с дирижабля, рычит на болтунов, парочку даже в отставку отправляет… При некоторой удаче мы тут еще и подзаработаем. Точно, прямо сразу по возвращении в Москву я под это дело АО создам, оно потом российские долги и будет обслуживать.