Мамаево побоище. Русь против Орды - Юрий Корчевский Страница 15

Однорукий привратник захлопнул калитку. М-да, нравы у москвичей не такие, как в Серпухове. Будет хуже, если Боброк во встрече откажет. Это если и не прямое оскорбление, то унижение.

Время шло, и Бренок начал беспокоиться. О встрече он заранее не договаривался, и московский воевода мог быть занят другими делами — в бане мыться, к примеру.

Наконец громыхнула калитка, высунул голову однорукий.

— Однако, сейчас!

Скрипнул засов, распахнулись ворота.

Бренок спрыгнул с коня, завёл его во двор в поводу. Однорукий тут же принял поводья. Молодой воевода направился к крыльцу.

Ратники его тоже завели коней во двор. К ним тут же подбежали слуги.

Едва Михаил дошёл до средины двора, как распахнулись двухстворчатые резные двери, и вышел сам боярин с супругой. Воевода был одет в тяжёлую московскую шубу с рукавами едва ли не до колен, в высокой боярской бобровой шапке. Радушно глянув на гостя, он спустился по лестнице на пару ступенек. «Как равного встречает», — мелькнуло в голове у Михаила.

Кабы князь приехал, боярин должен был сойти с лестницы и встретить его во дворе. А если бы наверху крыльца встречал, то гостю унижение — неровня, стало быть.

— Здрав буди, боярин! — на правах хозяина приветствовал Боброк.

— И тебе доброго здравия, Дмитрий Михайлович! И супружнице твоей, и деткам!

Бояре обнялись, поднялись на пару ступенек.

Боярыня корец со сбитнем поднесла гостю. Испил сбитня Михаил, корец перевернул, показывая, что пуст он, что гость зла не держит, возвратил корец хозяйке да расцеловал её трижды.

Боброк провёл гостя в трапезную. Михаил перекрестился на образа, поклон отбил.

— Проходи, боярин, садись. Сейчас перекусим, чем Господь послал.

— Да я не голоден.

— Это из Серпухова приехал и не голоден? Не поверю! Али брезгуешь?

— Что ты, боярин? И в мыслях не держал!

Михаил понял, что допустил оплошность. За традициями, за установленным порядком москвичи следили ревностно. Не дай Бог не по чину, не по знатности и древности рода за стол сядешь.

— Прости, гость дорогой, не обидишься, коли шубу сниму?

— Ты же у себя дома, делай, как лучше.

— Прошка! — крикнул Боброк.

К нему тут же подбежал отрок, принял шубу и шапку.

Боярин остался в тафье — небольшой шапочке на голове.

— Как здоровье жены и деток? — поинтересовался Боброк.

— Прости, Дмитрий Михайлович, не обзавёлся ещё.

Боброк досадливо крякнул. Промах. Ежели бы встреча была заранее оговорена, то через Разрядный приказ, через знакомства он всё заранее разузнал бы.

Некоторую неловкость развеяли слуги, начавшие носить на стол яства разные да кувшины.

— Пиво свежее или вино фряжское? — спросил хозяин дома.

— Мне едино.

— Тогда пиво. Знаешь, спину прихватило. Я ведь в постели лежал. Так что извини, что перед воротами держал.

— Прости великодушно, Дмитрий Михайлович, не знал, не ведал я, что ты хвораешь.

Они поели рыбного супа, потом — заливного, пива выпили. Передохнув, взялись за пироги с вязигой да курицу жареную. Михаил уже наелся, а слуги сменяли одно кушанье на другое.

— Всё, боярин, не могу больше! — Михаил перевернул кубок вверх дном и поставил его на стол.

Боброк кивнул. От стены отделился слуга.

— Убирайте.

Забегали слуги, моментом убрали со стола, крошки смахнули — как и не было ничего.

— Ну, рассказывай, Михаил Андреевич.

— Что?

— С чем приехал. Ты уже пару годков воеводствуешь в Серпухове, а наведаться не изволил. Коли появился — нужда есть.

И Михаил рассказал всё, что удалось ему узнать о ведении боя татарами.

Боброк слушал, полуприкрыв глаза и откинув голову на высокий подголовник. Когда Михаил закончил, кивнул одобрительно.

— Сам измыслил?

— Сам.

— Умён. Воеводы наши всё больше дедовскими способами воюют. Говорят — деды и отцы наши так воевали, и мы будем. Я и сам много думал и к выводам таким же, как и ты, пришёл. Хвалю. Мне для этого не один год понадобился, и не одну сечу пришлось пройти. И что же предлагаешь?

— Мне бы лучше на пергаменте или на бумаге начертать.

Боброк крикнул:

— Эй, там — кто?

Вбежал слуга.

— Всё для письма, и быстро.

Действительно, вскоре были принесены листы бумаги, чернильница и перья.

Михаил сделал на листе набросок.

— Вот это — татары. А вот это — наши полки. Большой полк, полк правой руки, полк левой руки, запасной. Так?

— Мог бы и не чертить, я сам знаю.

— Не обижайся, воевода, дай мысль закончить. Всё боевое построение — в одну линию, в несколько рядов. Татары бьют центр, затем обходят с флангов. Полное расстройство порядка!

— Ну-ну, продолжай, говори.

Воевода Боброк встал — видно, разговор был ему интересен.

— Я вот что предлагаю. Впереди большого полка поставить передовой полк, с большими щитами для защиты от лучников. Это в первом ряду. А во втором — лучников поставить. Пусть не нас татары щиплют, а мы их. Большой полк и полки левой и правой руки на своих местах стоят. Но! — Михаил поднял палец. — Предлагаю за большим полком поставить полк резервный — по центру. Прорвутся татары с фланга, он может развернуться в любую сторону — хоть влево, хоть вправо, и не даст ударить нашим полкам в спину. И это не всё. Поодаль, лучше ближе к полку слабому, где ополченцев больше, укрыть в лесу или балке, чтобы татары не узрели до поры до времени, ещё один отряд — полк даже — кованой рати, самый сильный. В тяжёлый момент, когда татары с фланга обходить начнут, этот полк — назовём его засадным — им, татарам, ударит в спину.

— Лихо!

Дмитрий Михайлович крутил лист бумаги так и эдак.

— Пожалуй, в этом что-то есть. Я тоже думал изменить расположение полков, поставить на флангах заслоны — вот так, под углом правой и левой руки, — боярин показал пальцем. — Да, вижу, твой план лучше. Но это на бумаге бездушной!

Воевода вскинул обе руки и продолжил:

— Попробовать надо, в деле испытать. Только тогда будет ясно, хорош план или плох. Ещё что есть?

— Есть!

— Утомил ты меня, погоди. Эй, слуги!

Вбежал отрок.

— Баню истопи.

Повернулся к Михаилу.

— Пока мы беседуем, банька протопится. Мне спину погреем, поговорим. Муж ты занятный, думаю — беседа долгой будет. За ратников своих не беспокойся, их слуги мои в воинскую избу определили, а коней в конюшню поставили да накормили. Ты же у меня сегодня гостем будешь, переночуешь.