Дитя Всех святых. Цикламор - Жан-Франсуа Намьяс Страница 15

– Нет, Адам, это течет твоя кровь. Я ее вижу!

Она в ужасе закрыла лицо руками. Адам понял, что должен немедленно что-нибудь предпринять, и поспешно хлопнул в ладоши:

– Позвать трувера!

Тот не заставил себя ждать. При первых же звуках виолы Лилит расслабилась. Это был их собственный трувер, связанный с самыми прекрасными мгновениями их счастья. Мелодичным голосом он затянул песню – песню, которая принадлежала только им:

– Прекрасному богу любви воздаю благодарность, Хочу я ему принести свой торжественный дар…

Лилит на ощупь нашла руку своего мужа и сжала ее. Взоры их встретились, и глаза в глаза, влюблено, супруги дослушали песню до конца.

Ибо так все и обстояло: они были изверги, они были демоны, они были чудовища, но они любили друг друга! Лилит продолжала любить Адама, хоть он и перестал быть мужчиной, а Адам продолжал любить Лилит, хоть она была бесплодна. Оба не понимали, как такое возможно, но знали: некоторые вещи и не надо пытаться понять.

***

Их любовь началась в тот самый день, когда они встретились. То был не самый обычный день: это случилось назавтра после Азенкурской битвы.

Адам шел с поля боя, упиваясь собственным торжеством. Двигаясь наудачу, он попал в деревню Эден как раз в тот момент, когда там готовилась двойная казнь. Инквизиция собиралась сжечь мужчину, вступившего в плотскую связь со своей свиньей, и колдунью, утверждавшую, что является воплощением Лилит… Той самой Лилит, проклятой жены Адама! Адам узрел в такой встрече перст судьбы.

В Эдене существовал обычай: любого могли помиловать, если девственница или не познавший женщины юноша соглашались взять осужденного в супруги. Так Адам и добился освобождения Лилит. Они отправились к Бургундскому двору, где Адама, посланца и тайного уполномоченного английского короля, ждал герцог. По дороге, в Марсанее, они попали на «турнир слез».

«Турнир слез» был бургундской традицией. Рыцари сражались за щит с гербом, который требовалось отбить ради прекрасных глаз дамы. Однако завоеванный щит носил не мужчина, но женщина. Она и становилась «дамой слез» на зависть всем прочим дамам.

На ристалище в Марсанее было выставлено два щита: красный, усеянный черными слезами, – для тех, кто пожелал биться пешим; и черный, усеянный золотыми слезами, – для всадников. Трувер, которого они потом взяли к себе на службу, пел ту самую песню, зазывая охотников попытать удачу. У Адама не было коня. Он одолел в пешей схватке тринадцать рыцарей и завладел красным щитом с черными слезами.

Продолжение истории было поистине великолепным. Адам вел блестящую жизнь при Бургундском дворе. Позже, по наущению Лилит, он стал любовником королевы Изабо. Она-то и выхлопотала ему титул и сеньорию Сомбреном.

Но в своем упрямом и яростном желании отомстить отцу Адам накликал беду. Наперекор увещеваниям жены, пренебрегая приказом короля Англии, который требовал от своего агента осторожности и тщательного соблюдения тайны, Адам осадил замок Вивре – с уже известным плачевным исходом.

Спасаясь от гнева английского короля, Лилит и Адам бежали в Париж, где прозябали в нищете и безвестности. Олимпа и Мышонок – пара сомбреномских шутов, великанша и карлик, – дали приют и убежище своим бывшим господам. В благодарность за спасение Адам убил обоих благодетелей и захватил их сынишку, маленького Филиппа, чтобы подарить его Лилит, которая не могла иметь детей.

Это был уже второй злодейски украденный ими ребенок. Первый умер во время бесславной осады Вивре, в отсутствие Адама и Лилит. Филипп действительно стал им словно родной сын, тем более что, по любопытному капризу природы, он на следующий же день после преступления начисто забыл о своих настоящих родителях.

А потом судьба снова улыбнулась дьявольским супругам. Смерть Генриха V Английского, поддержка королевы Изабо и герцога Бургундского – все эти удачные обстоятельства позволили им вернуться в Сомбреном.

Почти год назад герцогу Филиппу пришла блажь жениться вторым браком на собственной тетке, Бонне д'Артуа, и по дороге на церемонию Адам с Лилит познали, быть может, самый прекрасный момент их совместной жизни.

Направляясь в Дижон, где должно было состояться венчание, они вновь проехали через Марсаней. И в честь бракосочетания герцога там опять устроили «турнир слез». В этот раз Адам был верхом на Самаэле и бился за другой щит, черный, усеянный золотыми слезами. Он завоевал трофей в честном бою, и Лилит добавила новый герб к предыдущему. Теперь наверняка она стала единственной во всей Бургундии дважды «дамой слез».

***

Трувер допел песню, и виола замолчала одновременно с голосом певца. Теперь полный кошелек бросила Лилит.

Когда трувер удалился, Адам коснулся в разговоре предмета, который втайне тяготил его сердце.

– Мне предстоит отправиться на войну. Готовится решительная схватка.

Лилит недовольно надула губы. В отличие от своего мужа, яростного сторонника англичан, она мало интересовалась борьбой, раздиравшей страну.

– Выходит, Вернейской победы было недостаточно?

– Увы, нет. Дофин оказался крепче, чем думали.

Адам налил себе вина и бросил нарочито небрежным тоном:

– Мы вторгнемся в Бретань.

Лилит подскочила в кресле, словно ее ужалила оса.

– Ты не поедешь!

– Но я получил приказ регента…

– Скажешь регенту, что ты болен, что упал с коня… Наплети ему что угодно, но ты не поедешь в Бретань, потому что в Бретани – Вивре!

Адам попытался возражать, хотя знал, что это бесполезно.

– С чего мне бояться Вивре? Я уже победил своего сводного братца Луи и его сына Шарля.

– И тебе удалось взять замок твоего отца, быть может? Что ты там хочешь оставить на сей раз? Собственную жизнь?

– Отпусти меня в Бретань. Обещаю ничего не предпринимать против отца.

– Не пущу. Я тебе не верю!

Она умолкла и больше не произнесла ни слова. Меж ними повисло напряженное молчание. Про себя Лилит поклялась, что, как только представится случай, она сама уничтожит всех Вивре. Это единственный способ помешать Адаму столкнуться с ними, рискуя жизнью. Но как? Следует хорошенько поразмыслить над этим – позже…

Она поднялась из-за стола.

– Идем, навестим нашего сына…

***

Маленького Филиппа де Сомбренома и в самом деле сегодня не было с ними. Обычно он обедал в обществе «родителей», но только не в те дни, когда Лилит устраивала свои чудовищные трапезы. В такие моменты ей и Адаму хотелось побыть наедине. К тому же если бы ребенок находился рядом, он бы, возможно, что-нибудь заметил. Поэтому Филиппа запирали в его комнате, в другом конце дома.

Филиппу де Сомбреному недавно исполнилось пять лет. Его нельзя было назвать ни красавцем, ни уродом: смуглый, с очень густыми черными волосами; на теле, несмотря на малый возраст, уже пробивался темный пушок. Мальчик был недурен лицом и правильно сложен.