Горящие холмы - Луис Ламур Страница 15

А Мария Кристина уже давала отпор мужчинам. И на этот раз у нее может получиться, тогда как, если он будет на ее месте, случится непоправимое.

Солнце еще не взошло, когда девушка увидела, что ее родные уходят. Хуанито шел впереди стада, затем шла мать, Роза погоняла осликов, на которых погрузила все самое необходимое, Висенте держал ружье наготове и сегодня утром, впервые, надел кобуру. Он шел выпрямившись, а в глазах светилась гордость. Он был спокоен.

— Когда сможешь… приходи, — сказал он на прощание.

— Обязательно приду, Висенте.

Они посмотрели друг на друга, слез не было. Перед ней стоял ее брат, которого она презирала и любила, теперь его никто и никогда не будет презирать. Они никогда не плакались друг другу в жилетку, не будет этого и теперь.

— Висенте… да поможет тебе Господь.

Внезапно Висенте повернулся и поймал лошадь за узду. На мгновенье замер, повернувшись к ней спиной, затем легко и непринужденно вскочил в седло с грацией, которой она за ним не замечала.

Брат уселся и повернул лошадь к ней.

— Ты… ты придешь к нам или пойдешь к нему?

— Он ушел. — После этих слов в душе появилась странная пустота. — Он ушел.

— Он вернется. Разве он дурак, чтобы покинуть такую женщину?

Когда брат уезжал, она провожала его глазами: его куртка была дырявой, сапоги поношенными и старыми, но он был настоящим мужчиной. Их отец гордился бы им.

Мария Кристина неподвижно стояла в пустом дворе и следила за ними, пока они не скрылись из вида. В последний момент, когда они достигли перевала, Висенте на прощание махнул рукой. Затем лохматый пони перешел на другую сторону холма и скрылся.

Изнутри дом выглядел пустым и покинутым. Она взяла веник и принялась подметать. Отвлечься от мыслей… сейчас это главная задача. Думать не о чем. Оставалось только ждать.

Что она наделала? Разрушила всю их жизнь из-за какого-то незнакомого гринго. Человек, который ничего для нее не значил и которого она едва ли еще увидит? Она вспоминала необыкновенную силу его рук, его неожиданную доброту… Какой же она была дурой!

Он же бродяга, человек неразборчивый в средствах, ганфайтер. А что ей сказал? Она присоединится к нему, или он вернется. Но присоединиться к нему — значит привести их прямо к его укрытию, а как он вернется, если для него это означает неминуемую смерть? Ну и ладно. Что сделано, то сделано и точка.

Мария Кристина мыла посуду, оставленную после завтрака, когда услышала, что они идут. Девушка пошла их встречать, на ходу вытирая руки о фартук.

Их было девять человек. У них был раздраженный вид, одежда вся в грязи, от того что они спали на земле и много времени проводили в седле. Среди них был Морт Бэйлесс, о нем ходили легенды, Джо Саттон, Джек Саттон. Но не было ни одного дружеского лица. От недосыпания у Джека Саттона посерело лицо. Рядом с ним Бен Хиндеман выглядел как всегда флегматичным и собранным. Казалось, этот человек из железа, перед которым остальные должны склониться или быть раздавленными.

— Куда он ушел? — Хиндеман задал вопрос, сворачивая -самокрутку.

— Понятия не имею.

Мексиканка даже не пыталась с ним заигрывать. Может, она и не сможет победить, но разговаривать будет гордо.

— Он вернется?

Девушка пожала плечами.

— Вернется?.. Зачем ему возвращаться?

Воцарилась тишина, которую нарушил Джо Саттон:

— Овец увели, Бен. Думаю, они ушли.

Бен Хиндеман сунул в рот самокрутку. Боже, какая женщина! Как держится… она же совсем не боится!

Время шло, Бен Хиндеман размышлял. Он был осторожным человеком, а вне семьи слыл безжалостным и холодным. Старый Боб Саттон был боссом, но теперь мантия власти окутала плечи Бена, как всегда и рассчитывал старый Боб.

Конечно, подобное положение вещей не устраивало Джека Саттона. Среди шестидесяти ковбоев Боба Саттона, не найдется и десятка, которые последуют за ним, да и те вряд ли пойдут на риск попасть в немилость к Хиндеману. Хиндеман, прямой, безжалостный и могущественный, особо разбираться не будет. Он просто уничтожит того, кто окажется у него на пути, сметет все преграды, но не из злобы или жестокости, а просто потому, что они мешают идти к поставленной цели.

Но что-то беспокоило Бена. Была в этой мексиканской девушке какая-то ярость, что-то тигриное и таящее в себе опасность. Она не была похожа на его жену, которая всегда уступала и была очень терпелива. В этой женщине кипела неукротимая сила; и она полностью отдавала отчет в своих действиях. Джек вряд ли когда-нибудь это поймет.

Придя к такому заключению, Хиндеман, который никогда не делал ничего липшего, оставил семью Чаверо в покое. Пусть они лучше живут в каньоне, ведя безвредное существование со своими овцами, спрятанными среди холмов, главное, чтобы они никогда больше не появлялись среди людей «СБ».

Джек не понимал, что девчонка будет бороться и что в нескольких милях к югу отсюда живут мексиканцы, которых она могла бы призвать на помощь. А лучший путь для их отряда как раз проходит по южную сторону от. границы. Похоже, девчонка может и уничтожить их, если ее задеть или разозлить и она поймет, что может это сделать. В то же время Хиндеман чувствовал опасность, которую таит в себе неповиновение, демонстрируемое людям из его окружения Трэйсом Джорданом. Джордана нужно найти во что бы то ни стало и убить.

— Почему ты осталась? — наконец спросил он.

— А почему я должна куда-то уходить? Это мой дом.

В ее тоне слышался вызов. Она бесстрашно посмотрела на него и спросила:

— Теперь вы будете воевать с женщинами?

Сухой голос Морта Бэйлесса разорвал нависшую тишину:

— Дай мне десять минут, и под кнутом с привязанной к нему шпорой она у нас заговорит.

Бен Хиндеман поглядел на кончик своей самокрутки, эти слова не произвели на него абсолютно никакого впечатления. Когда речь шла о женщинах, Морт всегда жаждал крови. Он бил свою жену до тех пор, пока она не сбежала, и никогда больше не вернулась. Морт попытался ее настигнуть… Скорее всего поэтому она к нему больше и ре вернулась. Но только дурак может думать, что эта женщина заговорит.

— Бен?

Это был Якоб Лантц. Старый следопыт присел на корточки у стены дома.

— Он вернется, Бен.

Хиндеман уловил промелькнувшую по лицу девушки тень страха. Бен Хиндеман был по-своему умен. Он был однолюб, и женщина, которую он любил, стала его женой. Они жили на их ранчо недалеко от Токеванны. И он понял, что это правда. Я вернусь, говорил он себе, я вернусь, да поможет мне Господь.

— Это правда, — сказал Бен. — Подождем.

Лицо Морта исказилось от ярости.

— Подождем?

Он направил свою лошадь вперед, будто рассчитывая затоптать Якоба Лантца.