Ученик архитектора - Элиф Шафак Страница 15

Мальчик улыбнулся:

– Поверьте, милостивая госпожа, Чота – самое добродушное создание на земле.

Дочь султана шагнула вперед и опасливо коснулась морщинистой кожи слона. Джахан воспользовался моментом, чтобы вновь бросить на нее жадный взгляд. На шее у Михримах переливалось драгоценное ожерелье, украшенное семью жемчужинами, каждая размером с воробьиное яйцо. Руки девушки – тонкие, нежные и изящные – особенно поразили Джахана. Как зачарованный, он смотрел на эти руки, которые то взлетали к груди, подобно двум птицам, то опускались обратно. Вот она соединила ладони, переплетя пальцы, и этот жест многое рассказал погонщику: он догадался, что под блистательной яркой оболочкой скрывается душа столь же уязвимая, как и его собственная. Это открытие придало мальчику смелости, и он сказал:

– Люди боятся животных, но сами они куда более кровожадны, чем дикие звери. Даже самые свирепые львы и крокодилы не могут сравниться с людьми в жестокости.

– Вот глупости! – воскликнула Михримах, насмешливо вскинув бровь. – Звери очень опасны, поэтому их и держат в клетках. Иначе они попросту сожрали бы нас.

– Милостивая госпожа, с тех пор как я здесь, я ни разу не слышал, чтобы зверь на кого-нибудь напал. Животные делают это, только если голодны. Если их хорошо кормить и не обижать, они никого не тронут. У людей же все иначе. Голоден человек или сыт, он всегда готов причинить зло другому. Рядом с сытым львом вы можете спать спокойно, а вот с незнакомым человеком следует быть настороже, даже если он наелся до отвала.

Девушка стрельнула в него взглядом:

– Ты странный мальчик. Сколько тебе лет?

– Двенадцать.

– Я старше тебя. И лучше разбираюсь в жизни.

Джахан согнулся в почтительном поклоне, но не смог сдержать улыбки.

Михримах Султан гордилась тем, что старше его годами, словно у нее не было других оснований для превосходства. Как будто между нею, дочерью султана, и простым слугой не лежала пропасть. Словно они были равны или же могли стать равными в будущем. Прежде чем уйти, гостья снова бросила на погонщика пронзительный взгляд и спросила:

– Как тебя зовут?

Внезапно Джаханом овладело смущение, будто, назвав свое имя, он переступал какую-то запретную черту и делал их отношения более близкими.

– Слона зовут Чота, досточтимая госпожа, – пробормотал он. – А меня – Джахан. Но моя мать… – Он запнулся.

– Так что же?

Джахан никогда никому этого не говорил и не мог объяснить, какая сила сейчас вдруг потянула его за язык.

– Моя мать называла меня Гиацинт.

Михримах расхохоталась:

– Ничего не скажешь, подходящее имя для мальчишки! – Догадавшись, что ему обидно это слышать, она перестала смеяться и поинтересовалась: – А почему мать так тебя называла?

– Когда я родился, глаза мои цветом напоминали гиацинт. Мама говорила, это потому, что она ела цветки гиацинта, когда была в тягости.

– Глаза цвета гиацинта… – повторила девушка. – А где она сейчас, твоя мать?

– Она покинула этот мир, милостивая госпожа.

– Так ты сирота, – задумчиво протянула Михримах. – Знаешь, иногда я тоже чувствую себя сиротой.

– Но ваши высокородные родители живы, да продлит Аллах их дни.

В этот момент раздался женский голос:

– Я повсюду вас ищу, свет очей моих. Вам не следует приходить сюда одной.

Голос принадлежал полной женщине с багровыми щеками, пронзительным взглядом и укоризненно поджатыми губами. Нижняя ее челюсть была чуть выдвинута вперед, что придавало лицу суровое выражение. Она не удостоила взглядом ни слона, ни погонщика. Казалось, эта дама вообще не замечает ничего вокруг – ни сада, ни цветов, ни клеток с животными, – ибо ее всецело поглощает одна-единственная цель: найти дочь султана и уберечь ее от всех возможных опасностей.

– Это Хесна-хатун, моя дада – няня, – не без гордости сообщила девушка. – Вечно она обо мне беспокоится.

– Как же мне не беспокоиться, о луч яркого солнца в царстве тьмы? – подала голос няня. – Моему попечению вверено несравненное сокровище, и я обязана его беречь.

– Дада терпеть не может животных, – с шаловливой улыбкой заметила Михримах. – За одним-единственным исключением. Я имею в виду ее любимую кошку по имени Корица.

Взгляд дочери султана встретился с взглядом Джахана, и что-то неуловимое проскользнуло между ними. Внезапно на лицо девушки набежала тень тревоги. И она поинтересовалась у няни:

– Моя досточтимая мать спрашивала обо мне?

– О да, жемчужина моего сердца. Я сказала, что вы купаетесь в хаммаме.

– Ты моя спасительница! – расплылась в улыбке Михримах. – Что бы я без тебя делала, дада! – Она помахала рукой. – До свидания, Чота. Может быть, я скоро опять приду с тобой повидаться.

И, попрощавшись со слоном, но не сказав ни слова погонщику, дочь султана, сопровождаемая няней, двинулась прочь по садовой дорожке. Джахан долго смотрел ей вслед, позабыв обо всем на свете. В мыслях его царил сумбур, ноздри все еще ощущали запах изысканных духов, а в сердце словно бы засела заноза – во всяком случае, прежде он никогда не испытывал ничего похожего.