Тайные фрегаты - Виктор Лаптухин Страница 14

Флейт «Сирена» была одним из тех судов, которые начали строиться в голландском городе Горн. Недавно изобретенные стеньги увеличили высоту ее мачт, что позволило ставить большее число парусов и повысить скорость. Пузатый корпус и приподнятая к корме верхняя палуба делали судно несколько похожим на утку. Но вместительные трюмы позволяли перевозить большое количество различных грузов, а более узкие и удобные в обращении паруса и штурвал, который с помощью тросов и блоков довольно легко и быстро перекладывал руль, обеспечивали его надежность, маневренность и высокую доходность перевозок. За свои рабочие качества флейты получили известность как универсальные суда и пользовались спросом во всех странах Европы.

В первой же день боцман Корнелис описал Ивану основные части всего парусного хозяйства судна:

— Запомни, мачты считают от носа к корме. Первая — фок-мачта, за ней, самая высокая, грот-мачта, а последняя — бизань. На них паруса, их считают снизу и добавляют название мачты: фок-парус, грот-парус, бизань. Над ними второй ярус, их называют марсель. Например — грот-марсель. Третий ярус — брамселя, а четвертый — бом-брамселя. Как называется самый верхний парус на грот-мачте?

— Грот-брам… Нет, грот-бом-брамсель!

— Хорошо. Еще запомни, все они поднимаются, опускаются и управляются с помощью шкотов, фалов, гитов. У каждого паруса свое название, а всего их больше сотни. Их должен заучить и не вздумай какую-нибудь из этих снастей назвать веревкой! Парень ты здоровый, поэтому будешь нести вахту при грот-мачте, на ней паруса самые большие и тяжелые. Чтобы с ними работать нужна сила…

Затем боцман отвел Ивана к самому основанию бушприта, выдающемуся вперед наклонного бруса, к которому крепился носовой парус. Там, позади резного изображения грудастой бабы с птичьими крыльями, свисала над водой деревянная решетка, огражденная перилами. Ткнул пальцем в сторону фигуры, а потом указал под ноги:

— Это сирена. Такие по ночам в море поют песни, наводят на моряков сон. Наша же омыта святой водой, она их отпугивает. А это гальюн или отхожее место. Смотри, чтобы у меня на судне была чистота!

В тот же день Иван узнал, что и другие привычные предметы на судне имеют особые названия. Лестница — «трап», высокий порог, который не дает захлестнувшей волне проникнуть в нижние помещения, — «комингас», каморка, где для команды готовится еда, — «камбуз». Ему выдали однобортную куртку из толстого серого сукна с крючками вместо пуговиц и рубаху с широкими белыми и красными полосами, шапку, чулки и башмаки. Ко всему добавили одеяло, нож и странные штаны. В поясе узкие, а книзу широкие и расстегиваются не спереди, а с боков.

Видя недоумение новичка, боцман объяснил:

— Будешь палубу мыть, разуешься, и штаны легко закатаешь до колен. Снасти идут сверху вниз, а полосы на матросской рубахе поперек. Поэтому с палубы сразу видно, где находится матрос и что он делает у парусов. Работает или спит.

— Там, наверху, спать не приходится, — хохотнул кто-то из стоявших рядом. — Будешь скакать как белка, так что на штанах все швы лопнут!

— Если хочешь, чтобы зад был сухой, на штаны нашей кусок кожи. Здесь, где не сядешь, везде сыро, — посоветовал другой моряк.

— Про нож не забудь, — серьезно добавил боцман. — При сильном ветре снасть может лопнуть и тебя захлестнет. Режь ее смело, иначе вышвырнет за борт. Сейчас смотри сюда! Эти тросы удерживают мачту и называются ванты. Между ними натянуты тросы-перекладины, по ним матросы поднимаются на реи и крепят на них паруса. Понял?

— Да, боцман.

— Слушай команду! Пошел наверх!

Не без опаски Иван начал подъем. Одной рукой схватись, другой держись, нога тычется в пустоту, ищет опору, а самого мотает из стороны в сторону. Ветер воет в ушах, а внизу волны гулко бьют в борт. Но кое-как приноровился и продолжал карабкаться вверх. Уже совсем было добрался до первой площадки на мачте, когда двое матросов стремительно взлетели по вантам и, весело скаля зубы, быстро привязали его за кисти рук к тросам.

— Что вы делаете? Развяжите!

— Попался, новичок!

— Так мы поступаем со всеми, кто первый раз поднимается по винтам.

— Это морской обычай! — крикнул с палубы боцман. — Обещай им выставить пиво, тогда отпустят!

Иван согласился без возражений.

Внизу седой матрос с серьгой в ухе покровительственно похлопал его по плечу:

— Молодец! Иные в первый раз не могут подняться выше собственного роста. Меня зовут Старик Вилли. Идем, покажу твое место в кубрике.

В низкой и темной каморке, где стоял густой запах табака, мокрой одежды, сапог и еще какой-то кислятины, вдоль переборок одна над другой примостились узенькие койки. На них лежали лоснившиеся от пота подушки и свалявшиеся матрасы, крытые потертыми одеялами. Посредине помещен стол, который можно на блоках поднять вверх, а под ним втиснуты матросские сундучки.

— Твоя койка верхняя, в сильную волну на нее немного капает. Но это ничего, потом возьмешь паклю и сам все законопатишь. Свое добро клади прямо на койку. Да не бойся, у нас воров нет. Вот на военных кораблях крадут, но на них набирают всякий сброд. Придем в порт, помогу тебе купить собственный сундучок. Потом будешь ходить с ним в плавания и вспоминать Старика Вилли.

У меня глаз верный, вижу, что из тебя получится настоящий матрос, а то и шкипер.

Не все было понятно в речи старика, но главное Иван уяснил. Видя доброе отношение, осмелел и решился задать вопрос:

— Сколько здесь платят? Куртку и остальное дали в долг?

— Наш капитан Ян ван Деккер дело знает! — Ухмыльнулся старый матрос. — Выгоду компании и свою собственную крепко соблюдает. За одежду и кормежку получит с тебя полностью, но до конца плавания так и не скажет, какое жалование он тебе положил. Ты ученик и хорошо, если при расчете что-нибудь получишь на руки.

— Понятно, — невесело отозвался Иван.

— Не горюй, ты не один такой. На «Сирене» положено иметь семьдесят человек команды, не менее двадцати на каждую мачту. А нас тут всего 42! Так что поработать тебе придется не меньше, чем остальным.

Не все в кубрике встретили новичка так приветливо. Большинство были заняты собственными делами и отнеслись к нему равнодушно. Но когда начались работы и Ивану дали швабру для мытья палубы, белобрысый верзила Фриц не стал скрывать презрения:

— Как швабру держишь! Ходишь по судну, как пьяный медведь! Мало в кубрике вони, так еще добавилась эта русская свинья. Во время качки он нас всех заблюет!

— Свои штаны отстирай, сразу воздух станет чище! — посоветовал ему Старик Вилли. — Забыл, какой сам был в первом плавании?

— Я родился в Бранденбурге и целую зиму ходил в школу. В море ушел из-за несчастной любви. А этого дикаря нельзя даже послать чистить гальюн. Все московиты лентяи и пьяницы. Они до сих пор платят дань крымскому хану, а на оставшиеся деньги нанимают нас, немцев, чтобы их чему-нибудь научили.