Империя полураспада - Александр Холин Страница 14

– И ты туда же! Вся в отца! – опять заклокотал дед. – Замуж бы лучше вышла, чем философствовать по пустякам. Европейские социологи давно уже вычислили активный возраст женщины существует примерно до тридцати пяти. А ты, по-моему, давно уже эту планку переступила. Кажется, в прадедушки попасть мне так и не светит.

– Дед, я просила тебя эту тему не затрагивать?! – дрожащим голосом произнесла Ксения.

Вовремя поняв, что несколько перегнул палку, дед попытался вернуться в покинутую колею и двигаться на той же скорости по острию меча:

– Вот, даже телевизор на твоей стороне с ним что-то случилось. Ну-ка посмотри, может, я что-то не так делаю.

Девушка взяла «лентяйку», пощёлкала программами и подошла к телефону.

– Дедуль, я в нашу редакцию позвоню. Там куча телевизоров. Если что-то случилось, то наверняка уже знают. Потерпи малость.

Пока внучка набирала номер, дед снова принялся мучить телевизор, но толку не добился. Вдруг на экране возникла какая-то спортивная программа. Только это было совсем не то, что надо.

– Что? – послышался встревоженный голос Ксюши. – В Останкино?! Пожар? Не может быть, я рядом живу, и ничего… постой-ка, – она бросила трубку и подбежала к окну.

– Что такое? – тоже встревожился дед. – Что случилось?

– В Останкино пожар. На телебашне.

– Не может быть! – дед тоже поспешил к окну и даже открыл створку. – Нет. Что-то всё-таки случилось. Гляди, там куча вертолётов и жуткий дым в сторону Марьиной Рощи.

– Вот это номер! – Ксюша прижала ладошки к вискам. – Если там пожар, то это шум на весь мир, как минимум.

– А максимум? – поддел дед.

– Ну тебя, – взорвалась девушка. – Переполошился из-за подводной лодки и безразличен к своему детищу. Вспомни, сколько лет ты на постройку этой башни угрохал? И я с тобой, как дура, на работу таскалась. У остальных детство как детство, а я в твою башню влюбилась. У меня там даже свои потаённые уголки были. Для кукол.

– Знаю, – кивнул дед. – Но там пожар исключён. Поэтому и не беспокоюсь. Ведь любое воспламенение на этом объекте практически невозможно. Думаю, что вся неразбериха из-за какого-то новомодного ГКЧП или ЧПГК. В общем, как ни назови, а дерьмо дерьмом останется.

– Почему ты думаешь, что ГКЧП? – поинтересовалась девушка.

– У политических перевёртышей мозгов больше ни на что не хватает, как на «Лебединое озеро». А в этот раз, видимо, вообще решили телевизоры поотключать.

– А радио?

– Попробуй, – согласился дед.

Ксюша принялась рыскать по каналам. Потом, для верности, надела даже наушники. Много времени на поиск не потребовалось, поскольку по всем ещё работающим программам сообщалось о возникшем в воскресенье на Останкинской телебашне пожаре.

– Дедушка! Пожар начался ещё вчера, двадцать седьмого! – глаза у Ксении и так огромные, заняли, казалось, пол-лица, ноги подкосились. – Вчера было воскресенье, но возгорание зарегистрировано только сегодня. Представляешь?

Ксюша присела на краешек стула. Дед тоже пока не мог вникнуть в происходящее, поскольку относился к ведущим проектировщикам и конструкторам Останкинской телебашни и считал, что объект спроектированным и выстроенным на века.

Нечего и вспоминать – это строение отняло у него большую часть жизни. Когда-то, в далёком незабываемом, Виктор Васильевич принимал деятельное участие в проектных разработках будущего фантастического монстра. Но самую активную долю в создание телебашни внесла Ксения. Виктор Васильевич очень долго не мог нащупать принцип конструкции башни. Знал, какой она должна быть, как выглядеть, но именно практических решений ему и не хватало.

Для создания макета он насобирал множество пустых катушек из-под ниток, но как ни ставил их одна на другую, как ни прилаживал, конструкция каждый разрушилась. Занятием дедушки как-то раз заинтересовалась Ксюша. Она долго наблюдала за его напрасными попытками, а когда дед, плюнув в сердцах на очередную рухнувшую модель, отправился на балкон покурить, девочка сама принялась за деликатную работу.

Вернувшись в комнату, Виктор Васильевич остолбенел. Прямо посреди стола возвышалась башня, сложенная из множества пустых катушек. И – не падала! Ксюха, примостившись в уголочке, внимательно следила за реакцией деда. А тот сначала и двух слов не мог произнести от удивления, возбуждения и проснувшейся надежды.

– Ксюха! – наконец воскликнул он. – Ксюха! Как это? На чём она держится?! Как тебе удалось?

– Всё очень просто, – Ксюша попыталась изобразить скромность. – Я привязала к спичке крепкую шёлковую нитку, пропустила её внутри катушек и сверху прикрепила ко второй спичке. Катушки, хоть их и много, уже не падают. А с боков я ещё пристроила несколько пустых катушек – вот и получилась башня.

– Ксюха! – радостно вскричал Виктор Васильевич. – Ксюха, ты гений! Надо же! И действительно просто!

– Но со вкусом, – с гордостью добавила внучка.

– Конечно! Конечно! – подтвердил дед. Потом на радостях кинулся целовать девочку, что в обычных условиях он себе не позволял.

Дедушка всегда был для Ксении примером подражания и любви.

Только жизнь постоянно бывает похожа на зебру, и чёрной полоской стал шестьдесят первый год двадцатого столетия. Все радовались полёту Гагарина, а Знатнов локти готов был кусать от злости и ненависти к лысому плясуну Никитке Хрущёву. Люди говорили за глаза, что будущий вождь заработал своё продвижение, развлекая товарища Сталина гопаком в присядку. Ну и выплясал себе должность Генерального секретаря ЦК КПСС.

Выплясал то он выплясал, а распоряжался государством, прямо скажем, по-хамски. Недаром в его царствование началась очередная волна эмиграции. Только Знатнову, как ни странно, всё же удалось добиться подписания договора по созданию телебашни.

Два года вокруг утверждённого уже проекта велись дебаты и учинялись оппозиционные споры. Но не спорится дело лишь у того, кто ничего не делает. Свалился, откуда ни возьмись, могучий покровитель. Сам министр обороны товарищ Устинов оказал, так сказать доверие, помог в разработке и утверждению строительства.

Семижды семьдесят семь раз просчитывались сопроматные сдвиги. Потом конечные расчёты показали, что металлические канаты, стягивающие внутри огромную коническую трубу, могут разрешить игле башни раскачиваться в разные стороны на десять метров без каких бы то ни было последствий. А таких сказочных ураганов, способных свалить башню, в нашей стране не предвиделось на ближайший миллион лет.

Башня постепенно приживалась, приучала людей к своему существованию и неуязвимости также, как и великолепный «Титаник» во время постройки. В середине семидесятых наши «ударники социалистического труда» принялись за реконструкцию шпиля, поскольку Страна Советов должна, более того, обязана всех «догнать и обогнать».

Реконструировали, казалось, только с одной целью, чтобы русская телебашня превышала пятьсот пятидесятиметровый шпиль в Торонто. И здесь русские оказались на высоте. Победа!