Бледный всадник - Бернард Корнуэлл Страница 13

— Я смогу пройти?

— Конечно сможешь! — прокричал я.

Он прыгнул и, как я и ожидал, погрузился по бедра в густую черную жижу. Я согнулся в седле от смеха, и команда судна смеялась вместе со мной, в то время как сам Леофрик сыпал проклятиями.

На то, чтобы его вытащить, ушло десять минут, и к этому времени многие из нас тоже перемазались в вонючей жиже, но потом команда, состоявшая в основном из гребцов и воинов примерно моего возраста, сгрузила эль, хлеб и солонину, после чего мы провели целый день на берегу: как раз начинался прилив.

— Ну ты и задница, — проворчал Леофрик, глядя на грязь, забившуюся в кольца его кольчуги. — Одно слово — Эрслинг.

— Не сердись, это я от скуки, — ответил я.

— Тебе скучно? И нам тоже.

Похоже, в последнее время флот вообще не выходил в море. Его отдали под команду некоемому тупому солдафону по имени Бургвард. Брат его был епископом Скиребурнанским, и Бургвард получил приказ не нарушать мира.

— Если датчане не отчаливают, — пояснил Леофрик, — значит, и мы не отчаливаем.

— Тогда что ты тут делаешь?

— Он послал нас, чтобы спасти этот кусок дерьма. — Леофрик кивнул на «Хеахенгель». — Хочет снова иметь двенадцать кораблей, понимаешь?

— А я думал, что строятся новые.

— Их начали было строить, но все дело остановилось из-за каких-то подонков, которые разворовали древесину, пока мы сражались у Синуита. А потом кто-то вспомнил про «Хеахенгель» — и вот мы здесь. Бургварду мало одиннадцати кораблей.

— Но если он не выходит в море, зачем ему сдался еще один?

— На случай, если придется-таки отплыть, — объяснил Леофрик. — А если такое произойдет, он хочет иметь двенадцать кораблей. Не одиннадцать, а двенадцать.

— Почему именно двенадцать?

— Потому что… — Леофрик сделал паузу, чтобы откусить кусок хлеба.—.. потому что в Евангелии говорится, что Христос послал в мир двенадцать своих учеников — парами. Вот так и нам положено будет отчаливать: по два корабля зараз, сплошная святость, а если у нас наберется всего одиннадцать судов, это будет означать, что отчалят только десять, если ты успеваешь следить за ходом моих рассуждений.

Я уставился на Леофрика, гадая, уж не шутит ли он.

— Бургвард настаивает, что вы должны плыть, разделив флот по два судна?

— Потому что так написано в книге у отца Виллибальда, — кивнул Леофрик.

— В Евангелии?

— Так сказал нам отец Виллибальд, — бесстрастно ответил Леофрик. Тут он заметил выражение моего лица и пожал плечами. — Честное слово! И Альфред это одобрил.

— Ясное дело, одобрил!

— Ну а если ты делаешь то, что велит тебе Евангелие, — продолжал Леофрик, по-прежнему с бесстрастным лицом, — тогда с тобой не может приключиться никаких неприятностей, верно?

— Да уж, — ответил я. — Так, выходит, ты здесь, чтобы починить «Хеахенгель»?

— Поставим новую мачту, новый парус, новый такелаж, залатаем несколько дыр, проконопатим — и отбуксируем судно обратно в Гемптон. На это может уйти месяц!

— По меньшей мере.

— Ты думаешь, я что-нибудь понимаю в ремонте? Вот биться с врагами я умею, да и эль могу пить не хуже любого другого. А вот орудовать молотком, клином или теслом мне, признаться, сроду не приходилось. Зато они умеют это делать, — кивнул он на дюжину незнакомых мне людей.

— И кто они такие?

— Корабельные плотники.

— Значит, они и будут ремонтировать судно?

— Ты ведь не ждешь, что я займусь этим сам? — запротестовал Леофрик. — Я командую «Эфтвирдом»!

— Я так понимаю, что ты собираешься пить мой эль и кормиться за мой счет, пока эти люди работают? — спросил я.

— А у тебя есть идеи получше?

Я посмотрел на «Эфтвирд». Судно было добротным, длиннее, чем большинство датских кораблей, с высокими бортами — ну просто незаменимое в морском бою.

— А что велел тебе делать Бургвард? — поинтересовался я.

— Молиться, — кисло ответил Леофрик. — И помогать чинить «Хеахенгель».

— Я слышал, что в Сэфернском море появился новый датский вождь, — сказал я, — и мне бы хотелось выяснить, правда ли это. Говорят, его зовут Свейн. И еще ходят слухи, будто бы к нему присоединились суда, пришедшие из Ирландии.

— Он сейчас в Уэльсе, этот Свейн?

— Я слышал, что да.

— Тогда он придет и в Уэссекс… — заметил Леофрик.

— Верно.

— Итак, ты думаешь… — Леофрик не договорил, поняв, что именно я думаю.

— Я думаю, что команде не пойдет на пользу, если она проторчит на берегу целый месяц, — заявил я, — и еще я думаю, что в Сэфернском море может начаться заварушка.

— А если Альфред услышит, что мы там сражались, он выпустит нам кишки.

Я кивнул на реку, что текла к Эксанкестеру.

— Там сгорела сотня датских судов, и обломки их все еще лежат на берегу. Мы сможем найти по крайней мере одну драконью голову, чтобы укрепить ее на носу.

Леофрик уставился на «Эфтвирд».

— Предлагаешь замаскировать судно?

— Да, потому что, если приладить на нос драконью голову, никто и не догадается, что это корабль саксов. Его будут принимать за датское судно, за морского грабителя, за кошмар Англии.

— Мне ведь не нужен приказ, чтобы отправиться в дозор, верно? — улыбнулся Леофрик.

— Конечно нет.

— И после Синуита мы еще не дрались, — печально добавил он. — А запрет «никаких драк» вовсе не означает «никаких дозоров».

— А как насчет команды? — спросил я.

Он повернулся и посмотрел на своих людей.

— Большинство из них — злобные ублюдки, которые не будут возражать. И все они не прочь пограбить.

— А между нами и Сэфернским морем, — сказал я, — находятся бритты.

— Все сплошь вороватые засранцы, во всяком случае, многие из них, — ухмыльнулся Леофрик, посмотрев на меня. — Итак, если Альфред не пойдет воевать, то пойдем мы?

— А у тебя есть идеи получше? — спросил я.

Леофрик долго не отвечал, а вместо этого лениво, словно бы размышляя, бросал гальку в воду. Я молча наблюдал за небольшими всплесками, за узором упавших камешков, зная, что он ищет указания свыше.

Датчане умели читать руны, мы все наблюдали за полетом птиц, пытаясь услышать шепот богов, а Леофрик следил сейчас за падающей галькой и пытался прочесть свою судьбу. Два последних камешка, стукнувшись друг о друга, скользнули в грязь, и оставленный ими след указал в сторону моря.

— Ну что же, — сказал он, — я принимаю твое предложение.