Примкнуть штыки! - Сергей Михеенков Страница 12

Мамчич не представлял своих курсантов одетыми в чужие, в немецкие, шинели. И сказал:

– Должны подвезти из Подольска.

Ровно через час и двадцать минут разведгруппа лейтенанта Братова вернулась. Тяжело перевалились через бруствер и какое-то время наперебой, с хрипами, натужно дышали.

– Ну? – Мамчич наклонился к лейтенанту, лежавшему навзничь на дне окопа. – Что там, Братов?

– Немца взяли… товарищ… старший лейтенант. Но слишком… слишком сильно подранили. Не дотащили. Помер дорогой. Вот его… его документы. Фельдфебель. Сапёрный батальон. Девятнадцатая танковая дивизия. Только почему-то без танков. Не видели мы танков. А немец сказал, что танки вчера ушли севернее, в обход болот, к Вязьме. Там у них какая-то большая операция.

– Что ж, логично. Их разведка, конечно же, уже прошла вдоль шоссе, никого и ничего, похожего на оборону, не встретила. Авиаразведка эти данные подтвердила. И завтра они собираются выступить походной колонной в сторону Медыни.

– Выходит, что так, товарищ старший лейтенант. О нас – ни сном ни духом… Орудия стоят вдоль шоссе. С расчётами. Кухню с вечера подвезли. Ещё два дивизиона в километре отсюда, в лесочке. Гаубицы, сто пять, не меньше. И до двух батальонов пехоты. Всё рассредоточены вдоль шоссе. Похоже, утром готовятся выступить вперёд. Боевое охранение недалеко отсюда, за мостом, возле самой дороги. Пулемёт и несколько автоматчиков. Разговаривают, ракеты пускают. Да, ещё… Фельдфебель сказал, что параллельно им идёт какое-то спецподразделение. Или эсэс, или из абвера. Одеты иначе, в камуфляжную униформу и в наши, красноармейские, гимнастёрки. Действуют небольшими группами, как правило, выдвигаясь далеко вперёд основных колонн. Цель: захват мостов, переправ и других важдых объектов и коммуникаций.

– «Древесные лягушки», – уточнил Старчак.

– Фельдфебель сказал, что утром они, те, в униформе, уйдут вперёд. Они должны их пропустить.

– Где пойдут? По шоссе?

– Не знаю.

– Живым его надо было тащить сюда, вашего фельдфебеля.

– Брыкаться начал, вот его немного и приложили…

– Приложили… По виску прикладом? Так?

Лейтенант промолчал.

Докладывал лейтенант Братов своему ротному командиру, хотя докладывать должен был Старчаку. Сводной группой с момента прибытия передового отряда в Воронки и соединения с батальоном десантников командовал капитан Старчак. Таков был приказ, который Мамчич привёз с собой и сразу же передал Старчаку. Но Старчак спокойно выслушал доклад разведчика и, только когда тот вытащил из-за пазухи документы, обёрнутые в непромокаемую бумагу, десантник жестом показал, чтобы пакет передали ему.

– Девятнадцатая танковая… – Старчак рассматривал документы. – Танки они могли замаскировать. Вы их просто не заметили. Боятся налётов нашей авиации. «Петляковы» хоть и редко, но всё же налетают и бомбят немецкие колонны. Ладно. Хорошо, что вернулись целыми и невредимыми. Вдвойне похвально, что не обнаружили себя. Хотя фельдфебеля могут хватиться. Объявляю вам, лейтенант Братов, и всей вашей группе благодарность. А танки… Что ж, танки действительно могли перебросить и севернее. Слышите, как там гудит? – И, повернувшись к Мамчичу и Россикову, сказал тем же ровным простуженным голосом: – Через двадцать минут атакуем. Приготовиться. Передайте приказ во все взводы. Возможно, немцы попытаются контратаковать при поддержке танков. Не верю я, что танков у них здесь нет. Россиков, а вы возьмите людей из роты и одним своим взводом продвигайтесь сразу за нами. Самых лучших наводчиков, лучшие расчёты – вперёд.

– В дивизионе все стреляют хорошо, – отозвался Россиков.

– Самых надёжных. Это, капитан, танки, а не макеты для учебных стрельб. И дайте понять всем расчётам, что, если промахнутся первым, то второй снаряд будет из танка. Но бояться их не надо.

6 октября в 6.00 курсанты и десантники скрытно переправились через Изверь сразу в нескольких местах, бесшумно сняли боевое охранение немцев и ворвались в расположение сапёрного батальона, накануне переправившегося через Угру и остановившегося на отдых на правом берегу реки.

Второй взвод курсантской роты двигался ровной цепью, соблюдая правильные интервалы. Сержанты держали равнение, время от времени одёргивая зарывающихся и поторапливая отстающих. Командир взвода лейтенант Ботвинский шёл немного впереди. В одной руке он держал на отлёте новенький ТТ на ремешке, а в другой – гранату. Левый фланг вёл помкомвзвода старший сержант Гаврилов.

– Ребята, не дрейфь! Наша берёт!

Артиллеристы сделали залп – по три снаряда на каждое орудие. И сразу же зарядили бронебойными. В роще загорелись грузовики. И тут же взревел мотором танк, ответил слепым выстрелом из короткой пушки и, стряхивая с брони и гусениц молоденькие берёзки маскировки, начал выползать на шоссе. Но в следующее мгновение он был уже подбит бронебойным снарядом, задымил, сползая кормой в глубокий кювет. Ещё две бронебойные болванки, ломая броню, врезались в его бок и башню. Артиллеристы будто не верили в свою удачу и в то, что стальное чудовище, о возможной встрече с которым думал каждый из них в эту ночь перед атакой, мертво. Они, они умертвили его! Только что они своротили ему хобот, и он не пошлёт уже ни в них, ни в цепь атакующих взводов свой снаряд. Они!

– Вперёд! Вперёд! – кричал Ботвинский, потрясая своим ТТ, казавшимся в этой схватке никчёмной игрушкой.

А там, впереди, на фоне пожара метались немецкие автоматчики.

Воронцов шёл рядом со своим взводным. Он стрелял из винтовки и поглядывал на отделение. «Слава богу, – билась, трепыхалась в висках лихорадочная мысль, – слава богу, все ещё живы. Все в строю. Никто не упал. Не остановился. Не отстал. Не струсил». Воронцов стрелял из своей винтовки, впервые не по мишеням, а по противнику, которого он отчётливо видел. Вон они, немцы, перебегают, падают, вскакивают, снова спотыкаются. И всё отделение палило так же, как и он, зло и азартно, не жалея патронов.

Очереди немецких автоматов чаще и точнее начали стегать по земле и деревьям. Немцы ещё не пришли в себя и не нащупали своим огнём атакующие цепи курсантов. Но это могло произойти через минуту-другую, если наступающие упустят инициативу.

Десантники атаковали левее. Слышался рёв их глоток, сухой треск ППШ и лай трофейных автоматов. Потом там вдруг начали рваться мины. И снова послышались дружные крики атакующих десантников.

Впереди на фоне пожара мелькали чёрные фигурки в касках и распахнутых шинелях. Фигурки размахивали руками и стреляли из коротких автоматов, даже не вскидывая их, от бедра. В их, казалось бы, хаотичном движении уже угадывался некий порядок. Огонь их становился всё интенсивнее. Они падали, перекатывались, укрывались за деревьями, пятились к лесу и стреляли короткими, уже прицельными очередями. Как будто стрельба наступающей цепи всё ещё не настигла их. Хотя там и тут лежали серые неподвижные бугорки, которые уже не стреляли.

– Взвод! – кричал Ботвинский, потрясая над головой пистолетом. – Огонь! Бей их, ребята! Они уже бегут! Бей гадов! За Родину! За Москву!