Подвеска пирата - Виталий Гладкий Страница 12

Для своего пинка Голштинец отбирал лучших. Большинство из них принадлежало к «вольному братству». Они слонялись на берегу без дела, пропивая в портовых тавернах последние монеты в ожидании найма, и предложение достаточно известного в их кругах капитана Роде стать на время купцами (надолго никто не соглашался; пират — это состояние души) приняли с радостью — хоть какой-то просвет в их скудной жизни сухопутных крыс. К тому же Голштинец пообещал хорошие премиальные. А слово он умел держать крепко.

Поэтому польские каперы столкнулись не просто с матросами купеческого корабля, мало смыслящими в военном деле, а с прожженными проходимцами, которых хлебом не корми, а дай подраться. Тем более, у датчан не было мотива щадить поляков: те обычно держали сторону шведов, а Швеция и Дания были вечными соперниками на Балтийском море.

Заварушка забурлила нешуточная. К тому же со второй волной нападающих на борт «Короны» взобрался и сам Карстен Роде, оставив вместо себя Ганса Дитрихсена. Это сделало схватку еще ожесточенней. Капитан понимал, что если не удастся захватить когг, шансов не только сохранить или приумножить свои богатства, но даже просто выжить, у него не будет.

Под натиском матросов пинка ошеломленные поляки, мигом превратившиеся из охотников в дичь, отступили со шкафута на корму и на нос корабля. И, пока шла бешеная рубка, несколько человек из команды Карстена Роде прорвались к картаунам и захватили канониров, а также кладовку в трюме, где хранился боезапас. Увидев такой поворот, Ендрих Асмус в отчаянии пообещал поставить в костеле перед образами пудовую свечу и дать на нужды храма тысячу талеров.

Но Карстен Роде радовался успеху недолго. Наверное, обращение поляка к божественным силам, весьма существенно подкрепленное материально, возымело свое действие. Пока шла схватка, один из капитанов Ендриха Асмуса оказался менее жадным и более сообразительным, нежели его товарищи. Кого окриками, а кого и доброй оплеухой он загнал своих матросов, возбужденных богатой добычей, на борт когга и поспешил на выручку Ендриху Асмусу.

Поляки, сильно недовольные этим распоряжением, неожиданным наскоком вмиг захватили пинк под командованием Ганса Дитрихсена (он все-таки дрогнул при виде превосходящих сил противника), и со всей злостью навалились на абордажную команду. Вскоре из всех датчан на палубе «Короны» остался лишь капитан Карстен Роде и боцман Клаус Тоде. Оба знали, что обречены, поэтому, прижавшись к мачте, дрались остервенело. В конце концов пираты отступились, и в образовавшийся круг вошел ухмыляющийся Ендрих Асмус, несколько минут назад не веривший в свое спасение. Может, потому он и приказал пощадить оставшихся в живых — и на пинке, и тех, кто сражался спиной к спине возле мачты когга.

— Сдайте оружие! — властно приказал поляк.

Каперы нацелили на Роде и боцмана мушкеты. Те переглянулись, и Клаус Тоде спросил:

— Как ты думаешь, Фелиция буде плакать по мне, когда я погибну?

— Ну, это вряд ли, — ответил Карстен Роде. — Скорее обрадуется. А затем накроет богатый стол и позовет музыкантов, чтобы позлить тебя и на том свете.

— Тогда я не желаю доставлять ей это удовольствие. Ты как хочешь, а я попытаюсь выжить... — С этими словами он бросил кутласс и разряженные пистолеты на палубу.

— Твоими устами глаголет истина. — Карстен Роде криво ухмыльнулся. — Составлю тебе компанию. Вдвоем на рее болтаться веселее.

Он последовал примеру боцмана и неподвижно застыл, глядя в свинцово-серое балтийское небо. Карстен Роде по натуре был стоиком и уже смирился с неизбежным. Фортуна оставила его, а значит, пора искать самую пушистую тучку на небесах, куда вскоре отправится его душа.

— Ба-ба-ба! — воскликнул Ендрих Асмус, присмотревшись. — Кого я вижу! Карстен Голштинец собственной персоной. Разбойник, за которого шведский король пообещал кругленькую сумму в полновесных талерах. Дзень добры, камрад. Давно не виделись... Почти три года.

Карстен Роде вздрогнул и перевел взгляд на поляка. Теперь и он узнал капитана — капера. Они познакомились в одной из таверн Любека. Их встреча закончилась не очень мирно, о чем свидетельствовал шрам от удара шпагой на левой щеке поляка. Карстен Роде уже точно и не помнил, из-за чего загорелся сыр-бор. Все были в хорошем подпитии, а в таких случаях достаточно одного нечаянного слова, обидного с точки зрения собеседника, чтобы закончить разговор в укромном месте и в присутствии секундантов.

Правда, в Любеке до благородной дуэли дело не дошло. Чересчур горячий Ендрих Асмус решил восстановить справедливость прямо в таверне. Но ему не повезло — в лице Карстена Роде он наткнулся на бывшего ландскнехта. А наемники-профессионалы в отличие от моряков упражняются во владении оружием с утра до вечера. Потому что от этого напрямую зависит продолжительность их жизни; они редко полагаются на удачу в отличие от каперов, для которых эта капризная и своенравная госпожа — почти мать родная. Пирату без удачи в море делать нечего.

Потом, правда, обоим драчунам пришлось срочно ретироваться, чтобы не попасть в лапы городской стражи — вольный город Любек, некоронованная столица богатого Ганзейского союза, очень не любил шума. Большие деньги предпочитают тишину и чинность.

— Давно, — согласил Карстен Роде. — Только я почему-то совсем не испытываю радости от нашей встречи.

Каперы, уже потерявшие боевой азарт и злость, весело загоготали. Нервное напряжение смертельной схватки спало, и теперь их мог рассмешить любой пустяк. Засмеялся и Ендрих Асмус.

— Капризы фортуны, любезный мой Голштинец, ничего не поделаешь. Но я правда рад нашей встрече. То количество талеров, что мне отсыплет король за такого знатного головореза, как ты, перевешивает все обиды. Лейтенант! Всех датчан, оставшихся в живых, бросить в трюм. Потом разберемся кого куда. А этих двоих, — поляк указал на Карстена Роде и боцмана, — связать и под особую охрану. Смотреть за ними в оба!

— Жаль... — бросил Карстен Роде.

— Ты о чем? — собравшийся уходить Ендрих Асмус обернулся.

— Жаль, что я так и не добрался до тебя.

Капер коротко хохотнул и ответил:

— Теперь тебе будет о чем размышлять и сожалеть в каземате перед тем, как задергаешься на виселице.

Карстен Роде лишь остро прищурился в ответ. В этот момент он решал немаловажную проблему — бросить небольшой, хорошо сбалансированный нож, спрятанный под одеждой, в Ендриха Асмуса или повременить с отмщением? Пока Голштинец колебался, капитана каперов закрыли спины его матросов, и благоприятный момент был упущен. Карстен Роде выругался сквозь зубы и подумал: «Дьявол! Если уж не везет, так до самого гроба».

Спустя пару часов в точке, где сошлись две небольшие флотилии, — капитана Карстена Роде и польского капера Ендриха Асмуса — ничто не напоминало о недавнем сражении.Свинцово-серая балтийская волна унесла обломки бушприта и прочие мелочи в неизвестном направлении. Туда же последовали и каперы. По крайней мере Голштинец так и не смог определить курс флагманского когга, хотя и его, и боцмана, как особо ценных персон, заперли в тесной каюте с крохотным иллюминатором, через который мог пролезть разве что корабельный кот. Похоже, помещение предназначалось для весьма желанного пиратами приза — девиц, потому что воздух в нем густо пах парфюмом, а на низком дощатом топчане лежала небрежно скомканная кружевная накидка. О судьбе ее хозяйки легко было догадаться...