За тихой и темной рекой - Станислав Рем Страница 12

Киселёв настолько ушёл в свои мысли, что забыл про сыщика, который до сих пор топтался перед его столом, тупо глядя в пол.

— Ну что вы мне не договорили? — Владимир Сергеевич посмотрел на скорбное выражение лица Анисима Ильича и понял: сейчас он услышит вторую, причём столь же неприятную для него часть сообщения. — Выкладывайте.

Кнутов поднял бледное от волнения лицо.

— Когда я отключился, он, кажется, обыскал меня.

— Кажется или обыскал?

— Думаю, что да, — выдохнул Анисим Ильич. — У меня документы в кармане лежали совсем иначе. Я, понимаете, сначала кладу портсигар, а уж после бумаги…

— Что за бумаги? — Владимир Сергеевич, глядя, как съёжился сыщик, понял, что напрасно спросил. Можно было догадаться и так. — Насколько я понял, теперь господин Белый знает о том, что за ним следила губернская полиция?

— Совершенно верно, — выдохнул ночной филёр.

— Весело в деревне девки пляшут, — тяжёлая рука полицмейстера с глухим стуком опустилась на кожаный подлокотник кресла.

Пауза затянулась. Сыщик несколько минут переминался с ноги на ногу, потея и боясь вытереть пот со лба, однако наконец собрал всего себя в нервный кулак и еле слышно произнёс:

— А документ его проверили? Чистый?

— Да, — нехотя ответил Владимир Сергеевич. — Всё подлинно: и бумага, и печать, и подпись.

Анисим Ильич ещё несколько минут помялся, стоя в дверях, ожидая новых распоряжений, но раз уж начальство молчало, не выдержал и проявил инициативу:

— Разрешите идти?

Киселёв отрицательно мотнул головой.

— Подождите, — полицмейстер дал себе время продумать некоторые детали разговора. — Вот что, слежку за ним продолжайте. Пока. Но открыто, чтобы наш гость думал, будто вы его охрана. Когда в этом надобность исчезнет, я сообщу. Далее, как только он куда-либо уедет, обыскать его комнату. Но чтоб ни единого следа Вашего присутствия не осталось. Ясно?

— Так точно.

— Меня интересует всё. Но в первую очередь — бумаги. Переписка, документы, записи, счета. Описать и показать мне.

— Понял, — кивнул, соглашаясь, корявый. — Позволите взять Луб-нёва? Он скорописи обучен.

— Ни в коем случае. Не хватало, чтобы дурак по всему городу трепал. Сами справитесь. И ещё, Анисим Ильич, — Киселёв поднял указательный палец правой руки и погрозил им сыщику, впервые за годы совместной службы переходя на «ты». — Не дай бог, ежели узнаю, что ты хоть малость от меня скрыл и затеял свою игру. В остроге сгною! Ты знаешь, у меня всегда найдётся, за что тебя туда упечь. Всё понял?

Острый кадык Кнутова нервно задёргался.

— Да, господин полковник. — сыщик, пятясь, покинул кабинет Киселёва и пулей вылетел из полицейского управления.

Олег Владимирович скептически осмотрел накрытый стол. Чего только на нём не было! В центре возвышалась фигурная бутылка французского коньяка, вкруг которой разместились холодные и горячие закуски: стерлядь горячего копчения в серебряном блюде, укрытая зеленью. В глубокой тарелке виднелись крупные куски оленины, залитые остро пахнущим соусом. Салаты из помидоров и огурцов, простое, но столь необходимое при изрядном количестве мяса, блюдо. Горячий телячий язык, приготовленный в кислом вине. И, наконец, ради чего, собственно, господин Белый и приехал в «Мичуринскую»: свиные отбивные со шкварками, в орнаменте прожаренных кружочков репчатого лука.

Олег Владимирович с трудом сглотнул набежавшую от изобилия аппетитных запахов голодную слюну, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что одному ему никак не осилить приготовленное.

— Простите, что-то не так? — низкорослый мужичонка в шёлковой, расписанной яркими цветами рубахе склонился перед посетителем и изобразил на лице обязательную улыбку.

— Нет, благодарю, — Белый, мысленно махнув на всё рукой, принялся оценивать гастрономическое искусство местного повара.

Минут через пять, когда первый голод был утолён и внутри тела принялись бегать тёплые, одурманивающие волны насыщения, Олег Владимирович неожиданно почувствовал на себе чей-то взгляд. Интуитивно он замедлил движения, выждал несколько секунд, после чего кинул взор перед собой. Нет, с этой стороны им никто не интересовался. Занято было два столика. И за обоими публика занималась сама собой.

Но Белый чувствовал: за ним определённо наблюдали. Левая рука легко, как бы случайно, коснулась ножа, и тот с тонким звоном упал на пол. Половой бросился было к ногам постояльца, но Белый его опередил. Он резко наклонился за ножом, чуть повернул голову влево и тут же увидел глаза, которые только что сверлили его спину. Глаза той самой девушки, которую он видел в пролётке. Госпожа Мичурина! Девушка сидела в кругу весёлой компании. «Полина…» — Олег Владимирович вспомнил имя красавицы. «Интересно, — пронеслось в голове постояльца, — чем я мог заинтересовать эту особу?»

За спиной раздался смех. Молодые люди расположились вкруг крайнего столика, возле окна. Вместе с госпожой Мичуриной за чашечкой кофе и пирожными коротали время две её подруги, девицы довольно бойкие и весёлые, и четверо молодых людей, двое из коих были офицерами артиллерийского полка. По крайней мере такой вывод сделал

Олег Владимирович по их форме. Двое других, судя по всему, прожигали папенькины деньги, ухлёстывая за провинциальной красавицей и её приданым. Кто-то из них пустил по кругу очередную шутку, и столик вновь взорвался громким смехом. Самой реплики Олег Владимирович не расслышал, но суть её уловил в последних словах, произнесенных довольно громко и явно предназначенных для его ушей. Олега Владимировича назвали «столичным павлином, случайно забредшим в чужой зоопарк»!

Белый усмехнулся, протёр нож салфеткой и принялся резать мясо. Олег Владимирович решил не обращать внимания на поведение молодых людей, тем более что он и сам в не столь далёкие времена редко упускал случай позубоскалить над кем-нибудь в кругу друзей. Отбивная была превосходна, мясо просто таяло на языке. Коньяк вязко перекатывался во рту, доставляя пьянящее удовольствие.

Однако наслаждение ненадолго отвлекло гостя из Петербурга. Следующая реплика уже явно предназначалась лично Олегу Владимировичу, потому как была произнесена нарочито громко и отчётливо:

— Интересно, это как же должна работать голова нашего гостя, что в столь младые годы уже так облысеть? — девичий смех прервал выступление наглеца, но не остановил его. — Хотя, вполне возможно, сия голова работала не умственно, а в любовных утехах на подушках столичных примадонн.

В ответ на эту реплику девицы в притворном возмущении набросились на негодника, одновременно бросая озорные взгляды на господина Белого. Естественно, их занимало, как же отреагирует на слова их приятеля незнакомец.

Олег Владимирович дожевал кусочек, промакнул рот салфеткой, медленно поднялся и повернулся в сторону компании.

— Прошу прощения, — тихо и спокойно произнёс он, — что прерываю ваше веселье, но я желаю знать, кто из вас, господа, только что изволил обсуждать мою внешность?