Легион смертников - Саймон Скэрроу Страница 12

— Но почему? — спросил Катон. — Нубийцев на это спровоцировали?

— Можно и так сказать, — признался Петроний. — Год назад император приказал мне послать картографов, чтобы те сделали карту местности до самых истоков Нила. Я высказал ему свое мнение, что это спровоцирует трения с нубийцами. Они люди обидчивые.

— Несомненно. Могу предположить, что они восприняли это как подготовку вторжения. Зачем бы еще Клавдию понадобилась карта местности?

— Секретарь императора заверил меня со всей серьезностью, что вторжения в Нубию не планируется. Цель экспедиции — исключительно научная.

— И вы поверили Нарциссу, так, командир? — спросил Макрон, почесав щеку.

— Верь или не верь Нарциссу, но если получил приказ от императора, остается лишь выполнять его. Я послал картографов в верховья Нила с небольшим эскортом и вручил им послание с выражением доброй воли для нубийцев.

— И что дальше? — спросил Макрон.

— Принц Талмис прислал мне их головы вместе с письмом, в котором посоветовал нам не совать нос в нубийские земли.

— Естественно, после этого вы отправили карательный отряд? — спросил Катон, наклоняясь вперед.

— Конечно. А что мне оставалось делать? Рим не может терпеть таких оскорблений. Наши солдаты сожгли несколько поселений, взяли в рабство больше тысячи человек и разрушили ирригационные системы, попавшиеся им по пути. Тогда и начались эти набеги. Мне пришлось посылать на юг подкрепления, чтобы защитить границу. При нормальных обстоятельствах наличествующих в Египте сил вполне хватило бы для защиты и поддержания порядка. Два легиона, Третий в Александрии и Двадцать второй в Гелиополисе. Еще девять когорт ауксилариев в крепостях по всей дельте и вдоль Нила. Однако, как вам известно, мне пришлось предоставить моему доброму другу сенатору Семпронию три тысячи человек из Третьего легиона и две когорты ауксилариев для подавления восстания на Крите. Большая часть их еще не вернулась. Сейчас Александрию охраняют две когорты легионеров. Тысяча человек, которым приходится держать под контролем полмиллиона. Нелегкая работа, даже в спокойные времена. А когда начались проблемы с Аяксом — если вы сказали мне правду, — моряки и купцы потребовали защитить их. Не говоря уже об обычной напряженности между греками и иудеями. Феллахи, селяне, живущие на побережье, уже готовы восстать из-за набегов на деревни и ограбленного храма. Да, кстати, еще одно… — Петроний заговорил с особенной горечью: — Последние отчеты замерщиков на Ниле свидетельствуют, что ожидается плохой урожай.

— Воды мало? — предположил Катон.

— Наоборот, слишком много, — покачав головой, ответил Петроний. — Разлив Нила в этом году будет много сильнее обычного, значит, и спадать вода будет дольше. Сеять начнут позже. Феллахи будут голодать, и налоги упадут. С первой проблемой еще есть кому справиться, но, как говорится, Вулкан кастетов не кует, так что я сразу получу по шее, когда в казначействе заметят снижение налоговых поступлений из Египта. — Петроний беспомощно развел руками. — Так что ваш приятель Аякс появился в самый неподходящий момент.

Макрон, прищурившись, мрачно поглядел на него.

— Аякс мне вовсе не приятель, командир, — сказал он.

— Это фигура речи, — отшутился Петроний.

Их прервал стук в дверь. Все трое обернулись. В комнату вошел часовой.

— Командир, привел того египтяшку из храма, о котором вы сказали, он снаружи.

Петроний вздрогнул:

— Солдат, я бы очень попросил, чтобы ты и твои сослуживцы более уважительно высказывались о гражданах нашей провинции.

— Командир? — моргнув, переспросил легионер.

— Египтяне, а не египтяшки, ага?

— Есть, командир.

— Отлично, веди его сюда.

Катон поглядел на Макрона и резко выдохнул. Они ждали, когда же уцелевший при разгроме храма расскажет о происшедшем.

Глава 5

Хамед оказался рослым и крепким парнем. Его покрытая синяками голова была выбрита, но после нескольких дней без ухода покрылась темной щетиной. Чуть моложе Катона, с глубоко посаженными темными глазами и широким крючковатым носом, он был типичным египтянином. На нем была простенькая красная военная туника, которую ему, видимо, дали уже здесь, догадался Катон. Хамед стоял перед ними, босой, не кланяясь. Свободно говорил на греческом.

— Вы послали за мной, господин, — сказал он, ухитрившись произнести последнее слово со снисхождением.

— Действительно, — согласился губернатор. — Хотел бы, чтобы ты все рассказал этим двум офицерам.

— Зачем? Я уже дал показания, которые записал ваш писец. В этом нет необходимости, пустая трата времени.

— Незачем делать из этого великое дело, — хмуро сказал Макрон. — Просто будь хорошим парнем и изложи нам подробности.

Жрец оглядел Макрона с ног до головы.

— Позвольте спросить, с кем разговариваю?

Макрон развернул плечи:

— Центурион…

— Хватит! — вмешался Катон. — Ты здесь, чтобы отвечать на наши вопросы, а не задавать свои.

— Правда? А я думал, потому, что стал свидетелем нападения римлян на храм Изиды в Киркуте. Храм в руинах, а жрецы стали пищей стервятников. Я здесь, чтобы узнать, восторжествует ли справедливость. — Он сделал короткую паузу. — Если прибывшим из Рима знакомо это понятие. Пока что я чувствую себя пленником.

Макрон глянул на Катона и прошептал:

— Исполнен достоинства, глядите-ка. Если он и дальше хочет водить нас за нос, я с радостью возьмусь его допросить.

— Пока не надо, — тихо ответил Катон. — Давай поглядим, чего можно добиться более мягкими способами… — И повернулся к Хамеду: — Губернатор попросил нас присоединиться к расследованию происшествия. Мы прочли доклад, но я бы хотел услышать все от тебя лично. Это серьезно помогло бы нам в восстановлении справедливости, о которой ты сказал.

Молодой жрец удивленно поглядел на Катона, но кивнул:

— Хорошо. Я согласен сотрудничать на таких условиях.

— Какая прелесть, — пробурчал Макрон, но Катон предостерегающе глянул на него.

— Расскажи им то, что рассказал мне, Хамед, — сказал губернатор. — Будь добр.

— Хорошо. — Жрец ненадолго закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями: — Они пришли в последний час дня. Главный жрец как раз начал церемонию в честь ухода Ра в подземный мир. Старшие жрецы вышли на пристань у берега реки к алтарю. Младшие, и я в их числе, стояли на коленях на берегу у церемониального ковчега. Тогда я и увидел парус. Римский военный корабль вошел в реку со стороны моря и пошел к восточному берегу притока. Главный жрец не обратил на это внимания и приготовил к сожжению амфору пшеницы в жертву Ра, мудрейшему и милосердному. — Хамед на мгновение сложил руки перед грудью и склонил голову. — Корабль продолжал идти к пристани. В последний момент они свернули парус и развернулись, проходя мимо ступеней, спускающихся в воды Нила. И тут же спустили трап.