Гибель Карфагена - Эмилио Сальгари Страница 11

– И его убьют?

– Нет. Сначала его подержат в заключении. Понятно, его не станут кормить – пусть голод сломит его силы. Потом, голубка, его будут пытать. Раздробят кости его сильных рук, его могучих рук. Потом… Потом с него сдерут кожу. Знаешь? Точь-в-точь, как с тех римлян, которых когда-то велел казнить Карфаген…

– О боги! – воскликнула в отчаянии Фульвия, пытаясь оттолкнуть Фегора от дверей. Но тот, смеясь, сжал обе ее руки в своих руках.

– Дочь Италии, с чего все твои заботы об этом человеке? Лучше подумай обо мне. Мы будем пить вместе из чаши счастья..

– Так знай же, подлец! Никогда, никогда я не буду принадлежать тебе! Я убью себя раньше, чем ты прикоснешься ко мне.

И Фульвия, напрягши все свои силы, вырвалась, отскочила в угол. В то же мгновение в ее руке блеснул остро отточенный кинжал. Она неуловимо быстрым движением приставила его к своей груди, бурно вздымавшей складки белоснежной туники.

Только шаг с твоей стороны, и я вонжу его в сердце.

Фегор вздрогнул.

Минуту они стояли, молча глядя друг на друга. Первым не выдержал и отвел глаза Фегор.

– Убери нож! – сказал он.

– Нет! Я готова умереть.

– Убери нож. Я сделаю все, что ты прикажешь. Поклянись, что ты станешь моей, и я отпущу этого разбойника. В сущности, мне нужна только ты, а все остальные пусть погибнут или наслаждаются, мне до них дела нет. Хочешь, я поклянусь, что не трону Хирама?

– И обманешь?

– Но ведь ты же всегда можешь убить себя, если я обману тебя?

Фульвия медленно спрятала нож в складках туники. Фегор посторонился, и девушка пошла в пиршественный зал сообщить Офир о том, что Хирам рядом. Но не успела она сделать и трех шагов, как среди гостей Гермона поднялась сумятица, послышались испуганные крики. Многие бежали, падали, поднимались и опять бежали…

– Я здесь, Офир! – прогремел на всю залу звенящий голос Хирама. – Сюда, ко мне!

Фульвия видела, как Офир упала в объятия Хирама, выхватившего свой меч.

Гермон, испуганный неожиданным появлением врага, кричал своим рабам:

– Убейте его! Убейте разбойника, напавшего на мой дом! Растерзайте его!

Какой-то раб с тяжелым мечом в руках бросился к Хираму, но через мгновение тяжко рухнул на мраморный пол с рассеченным черепом.

– Прочь с дороги, рабы! Я увожу свою жену. Прочь, кому дорога жизнь! – гремел Хирам, прокладывая себе дорогу к выходу могучими ударами меча.

Его люди следовали за ним, прикрывая его со спины. Весь отряд, увлекая Офир, был уже у выхода в атриум, как вдруг в атриуме послышался лязг оружия и сотня тяжело вооруженных воинов преградила дорогу Хираму.

– Бейте, бейте разбойника! – метался Гермон. – Уничтожьте преступника…

– Сдавайся! – обратился к Хираму командовавший пришедшим отрядом воин. – Ты видишь, что силы не равны, и прежде чем ты поднимешь меч, стрелы моих воинов пронзят твою грудь.

Хирам прислушался к голосу офицера, вгляделся в его бронзовое лицо и лица его воинов, распахнул свой плащ и отбросил шлем в сторону.

– Воины великого Ганнибала! – крикнул он. – Те, которых я, Хирам, водил в бой против римлян! Те, с помощью которых мы одержали победу у берегов Тразименского озера! И ты, Каспа! Ну, что же? Почему вы не разите меня? Или ваши стрелы притупились? Или ваши мечи заржавели?

Предводитель отряда широко раскрыл глаза.

– Это ты, Хирам? Ты, старый товарищ? Наш любимый вождь, соратник Ганнибала?

– Да, Каспа, это я!

– Товарищи! – обернулся неожиданно центурион к своим воинам, салютуя Хираму мечом. – Товарищи! Чей меч поднимется на великого воина Хирама? Кто выступит против победителя римлян и спасителя Ганнибала?

–Да здравствует Хирам! Слава Хираму! -дружно ответили воины, вкладывая свои мечи в ножны.

– Старый друг! Дорога свободна! Иди куда хочешь! – сказал Каспа, обращаясь к Хираму. – Будь счастлив. Ты свободен!

– Именем Совета Ста Четырех! – кинулся к центуриону Гермон, вне себя от бешенства. – Я прикажу распять вас, безумцы. Я скормлю вас псам. Я…

– Помолчи! – перебил его Каспа. – Помолчи! Ты казнишь нас? Может быть… Если только Совет Ста Четырех согласится отдать целый отряд лучших солдат в жертву твоему безумному гневу, твоей прихоти, да еще в такую минуту, когда Карфагену нужен каждый человек. Римляне объявили войну Карфагену. Их грозный флот идет к нашим берегам. Карфаген погибнет! Это вы, торгаши, это вы, отвыкшие защищать родину и набравшие за деньги наемные войска, довели его до этого унижения.

– Война! – стоном прозвучало по пиршественному залу. Гермон стоял, как пораженный громом.