В сердце моря. Трагедия китобойного судна "Эссекс" - Натаниэль Филбрик Страница 11

Поперечный разрез китобойного судна «Эссекс»

A. Каюты капитана и офицеров

B. Кубрик

C. Ворванная камера

D. Бак

E. Трюм

К следующему утру многие «зеленорукие» мучились от морской болезни, «падая и катаясь по палубе… готовые умереть или выброситься за борт», как вспоминал Никерсон. Нантакетцы знали гарантированный способ избавиться от морской болезни, способ, который некоторые особо чувствительные смертные могли бы счесть еще более тошнотворным. Страдальца заставляли глотать привязанный за веревочку кусок свиного жира, который тут же выдергивали обратно. Если недомогание не прекращалось, эту процедуру повторяли.

Чейз не собирался нянчиться со своей блюющей командой. В то утро, едва склянки прозвонили восемь, он приказал всем драить палубу и готовить судно к китовой охоте. Несмотря на то что численность китов в водах к юго-западу от острова, где краем проходил Гольфстрим, значительно уменьшилась за годы промысла, там все еще можно было наткнуться на косяк кашалотов. И горе команде, не готовой к появлению кита.

А высматривать кита нужно сверху – не самая приятная перспектива для страдающих морской болезнью «зеленоруких». Каждый должен был взбираться на самую верхушку мачты и по два часа пялиться в океан. Некоторые так ослабели от рвоты, что сомневались в своей способности выстоять два часа, держась за мачту. Один из них, вспоминал Никерсон, зашел так далеко, что назвал эту идею «абсурдной и неблагоразумной», добавив, что «лично он не полезет наверх и надеется, что капитан не потребует от него ничего подобного».

Тот факт, что этот неизвестный матрос упомянул капитана, а не его первого помощника, позволяет предположить, что это был кузен Полларда, семнадцатилетний Оуэн Коффин. Отчаявшийся и наверняка опасающийся за свою жизнь, Коффин опрометчиво обратился к капитану, надеясь уйти от карающей руки его первого помощника. Все это было бесполезно. По рассказу Никерсона, написанному не без иронии, несколько «теплых слов» и «поощрений» заставили «зеленоруких» одного за другим лезть на мачту.

Словно лыжник, скользящий по склону горы, нантакетское китобойное судно сложным, непрямым курсом приближалось к мысу Горн, курсом, проложенным преобладающими ветрами Атлантического океана. Сперва, подталкиваемое воздушными потоками с запада, судно двигалось на юг и восток, по направлению к Европе и Африке. Там оно подхватило северо-восточные, «торговые» ветра, снова унесшие его в океан, в сторону Южной Америки. Миновав экватор в тихом, почти безветренном районе, названном «штилевой полосой», судно продолжило свой путь на юго-запад, пересекло юго-восточные торговые пути, войдя в зону непостоянных ветров. Где-то там оно и наткнулось на западный ветер, обещавший сделать переход вокруг мыса Горн чрезвычайно сложной задачей.

На первом этапе этого путешествия вниз по Атлантике они несколько раз останавливались, чтобы пополнить запасы провизии. На Азорских островах и на островах Зеленого Мыса можно было купить овощи и мясо гораздо дешевле, чем на Нантакете. Во время этих остановок китобои также могли отправить попутным судном домой все масло, которое они успели добыть на пути через Атлантику.

Пятнадцатого августа, через три дня после отплытия из Нантакета, «Эссекс» уже прошел значительную часть пути до Азорских островов. Ветер дул с юго-запада, прямо в правый борт, или, как еще говорят, траверз. Покинув Нантакет в конце китобойного сезона, капитан и его помощники надеялись наверстать упущенное время.

Как обычно, три паруса было развернуто на брам-реях, но в тот день на «Эссексе» установили, по крайней мере, еще один лисель, дополнительный прямоугольный парус, крепящийся к специальному рангоуту, временно закрепленному на марса-рее, у четырех марселей.

Китобойные суда редко используют дополнительные паруса, особенно там, где могут повстречаться киты. Жизнь торговых судов зависела от того, насколько быстро доставляли они свой товар, но китобои могли позволить себе неспешность. Дополнительный парус ставился только тогда, когда капитан хотел выжать из судна все до последнего узла. Паруса эти было сложно установить и еще сложнее снять. Особенно если экипаж подобрался неопытный. Поскольку гики были длиннее, чем сам парус, они могли нырнуть в воду, если корабль накренится слишком круто.

И только очень отважный, чтобы не сказать «безрассудный», капитан мог решиться войти в зачастую бурные воды Гольфстрима, установив дополнительные паруса.

Когда площадь парусов увеличилась, «Эссекс» развил приличную скорость в шесть или даже, может быть, восемь узлов, а впередсмотрящий заметил впереди другое судно.

Поллард приказал держаться курса, и вскоре «Эссекс» нагнал китобойное судно «Мидас», всего пять дней назад покинувшее Нью-Бедфорд. Капитан Поллард и капитан «Мидаса» громко обменялись приветствиями, а также координатами, и, к несомненному удовольствию команды, «Эссекс» вскоре обогнал второго китобоя, в очередной раз, как писал Никерсон, доказав, «кто здесь быстрее».

В тот же день к вечеру погода ухудшилась. Небо затянуло тучами, юго-запад подозрительно потемнел. «Море взволновалось, – вспоминал Никерсон, – корабль тяжело перекатывался с волны на волну». Казалось, шторм неизбежен, но «Эссекс» «продолжал свой путь сквозь ночь под всеми парусами, и матросы несли вахты как обычно».

К следующему утру они вошли в Гольфстрим, начался затяжной дождь. Нантакетцы знали это течение лучше, чем кто бы то ни было. В восемнадцатом веке они охотились на кашалотов в его границах от Каролины до Бермуд. В 1786-м Бенджамин Франклин, чья мать, Абиа Фолджер, была родом из Нантакета, создал первую карту Гольфстрима, опираясь лишь на рассказы своего нантакетского «кузена», капитана китобойного судна, Тимоти Фолджера.

На решение убрать часть парусов повлияло много факторов как естественных, так и психологических. Ни один капитан не хотел бы показаться излишне робким, но и понапрасну рисковать в самом начале пути, который мог продлиться до трех лет, тоже не стоило. В какой-то момент погода так разбушевалась, что Поллард решил убрать все паруса с бизани, но оставить основные – те, которые обычно спускали первыми, если погода сильно портилась. Возможно, Поллард хотел посмотреть, как в таких жестких условиях поведет себя «Эссекс». Они продолжали свой путь, не меняя курса.

Если верить Чейзу, они видели ее приближение: большая черная туча мчалась на них с юго-запада. Вне всякого сомнения, пришла пора убрать паруса. Но они вновь помедлили, понадеявшись, что туча не причинит особого вреда. Что они смогут справиться со штормом. Как позже признал Чейз, «неверно рассчитали его размер и силу».

Даже если Поллард промедлил всего секунду и не сразу приказал убрать паруса ввиду приближающегося шквала, он проигнорировал старую морскую мудрость. Офицеры британского флота говорят: «Осторожность при встрече со штормом помогает избежать неприятностей». Всем известно: чем чернее штормовые тучи, чем резче ветер, чем сильнее гром и ближе молнии, тем больше опасность. Поллард начал отдавать приказы, лишь когда молнии засверкали совсем близко, а гром загремел прямо над головой. Но было уже слишком поздно. Перед лицом надвигающегося шквала у них было всего два выхода: направить судно прямо на ветер, ослабив нагрузку на паруса, расположив их с наветренной стороны, или развернуться на сто восемьдесят градусов и позволить шторму увлечь корабль дальше.