Ситка - Луис Ламур Страница 11

На следующий год он закупал для капитана пушнину, прочитал еще двенадцать книг и безуспешно пытался искать золото. Дважды он натыкался на драгоценный металл, но месторождения оказались бедными.

Возвращаясь как-то вечером из порта, он услышал в переулке Сидней-тауна зовущую на помощь женщину. Он бросился на помощь, но не успел вбежать в переулок, как что-то со страшной силой ударило его по затылку. Он пришел в себя и обнаружил, что лежит на вонючей койке на полубаке, в кубрике для матросов на паруснике, направлявшемся в Амой и Кантон. По трапу спустился пощник капитана — огромный головорез с гарпуном для ловли марлина и начал стаскивать людей с коек. Жан Лабарж неуверенно спустил ноги на палубу.

— Эй ты, поторопись!

Он взглянул на помощника, хотел было возразить, но тот ударил его. Голова Жана все еще пульсировала болью с прошлой ночи, и второй удар не принес ему ничего хорошего. Он с трудом встал на ноги, оказавшись одного роста с помощником, — худощавый и крепкий, как волк, однако Жан лишь проглотил гнев и поднялся на верхнюю палубу.

К тому времени, когда парусник подошел к Кантону, Жан уже знал корабль. Он учился быстро, толково выполнял свою работу, и ждал подходящего момента. Капитан Свагерт посматривал на него с сомнением, но помощник, Булли Гэллоу отмахнулся.

— Трус. Он здоровый, но трус.

На встречах трапперов Жан Лабарж выиграл дюжину драк, ведущихся без всяких правил и проиграл одну. Он нашел, что ему нравится драться; в драке Жана радовало что-то необузданное и дикое, таящееся в его характере. Один из трапперов, работавших на капитана Хатчинса, одно время был кулачным бойцом в Англии, он кое-что добавил к опыту Жана, приобретенному не таким уж легким путем. Время Жана пришло в Амое.

В ту ночь, когда Жан Лабарж вышел на охоту, он направился в портовую пивную, в которой всегда было плолно матросов. Он знал, что в пивной есть задняя комната, место, зарезервированное для офицеров, именно там он нашел капитана Свагерта, рядом с которым сидел Гэллоу.

Гэллоу был сильным и крупным человеком, к тому же он успел пропустить пару стаканчиков, но его подвела вечно душившая его злоба. Он увидел Лабаржа, и Лабарж усмехнулся ему. Гэллоу замахал руками.

— Пошел вон! Это место не для отбров вроде тебя!

— Встань, — сказал ему Лабарж. — Встань и приготовься, потому что сейчас я разорву тебя на куски!

Гэллоу выпрыгнул из кресла навстречу Жану и впервые узнал, чего стоит удар прямой левой. Впечатление было такое, словно его ударили в рот торцом бревна, он встал на месте, как вкопанный. Последовало неторопливое продолжение, выполненное с артистизмом и энтузиазмом. Жан Лабарж на прощание основательно поработал над Булли Гэллоу, выволочив его из задней комнаты на потеху простым матросам, и когда дело было сделано, он снова вошел в заднюю комнату, где капитан Свагерт сидел в одиночестве перед бутылкой и стаканом.

— Капитан Свагерт, сэр, — сказал он, — вам придется искать нового помощника. Я предлагаю себя.

Глаза старого моряка сверкнули.

— Ты никогда не получишь эту работу. Еще один такой рейс, и станет свободной моя должность. Ты уволен, парень. Ты остаешься на берегу в Амое, и я тебе ничуть не завидую.

Вот так все и было. Из Амоя Жан написал Робу, но не словом упомянул, что он списан на берег, лишь описал порт и сказал, что ненадолго здесь остается.

В Амое белых не любили со времен Опиумных войн, и примерно месяц Жан Лабарж перебивался с хлеба на воду, затем завербовался на четырехмачтовую шхуну, идущую к Амуру. Это было русское судно с неудобной верхней палубой и грязное внутри, но это было судно, и когда они выгрузились на Амуре, то отплыли в Форт Росс на Калифорнийском побережье. Там, проскользнув мимо часового, охранявшего ночью палубу, он прыгнул за борт в темную воду и доплыл до берега.

Вернувшись в Калифорнию, Жан написал Робу длинное письмо. Его друг по Великим болотам пошел далеко: он занял денег и поступил в колледж. В возрасте восемнадцати лет Роб закончил Пенсильваннский университет и собственными усилиями расплатился с кредитором. Затем он женился на внучке Бенджамина Фрэнклина и переехал на Миссиссиппи. Бывший преуспевающий адвокат, теперь он занимал высокое положение сенатора... Роб всегда находил правильные слова и умел общаться с людьми.

Жан Лабарж обосновался в быстро растущем городе Сан-Франциско, покупая пушнину и продавая припасы торговцам с Аляски и мореплавателям. На фундаменте их первых начинаний капитан Хатчинс построил процветающий бизнес, не обращая внимание на золотую лихорадку и думая о будущем, когда золотоискательство канет в прошлое. Жан не только хорошо разбирался в мехах, его приключения на море к тому же обеспечили немалые знания и опыт, поэтому он на равных разговаривал с бывалыми мореходами о снаряжении и припасах кораблей. И всегда его неотрывно преследовала мысль об Аляске.

Он ждал — огромный субконтинент, почти нетронутый, наполненный до краев богатствами, и весь он находился в руках алчной, полунезависимой компании под началом какого-то типа из русского правительства, компании, не допускавшей на Аляску чужих, несмотря на международные правила и соглашения. Тем не менее Жан Лабарж скоро обнаружил, что ни у кого не было точной информации об Аляске или лежащих от нее к югу островах. В большей своей части они не были исследованы, не существовало даже нормальных карт. Начальные знания русского языка он быстро пополнил в разговорах с немногочисленными русскими капитанами, заходившими в магазин к Хатчинсу или торговавшими пушниной, купленными на свои средства. Из этих разговоров, а также из разговоров с матросами Жан по крупицам собирал нужную ему информацию.

Позже на корабле, совладельцами которого были он и капитан Хатчинс, он отплыл к берегам Чили и дальше, к Гавайским островам. Там они подобрали старика, оставшегося в живых после неудачной попытки Баранова захватить эти острова много лет назад. Родственники старика все еще обитали возле брошенного Форта Росс, и по настоянию Жана старика доставили обратно в Калифорнию. Каждый день старик рассказывал внимательно слушающему его Жану о том, как он был торговцем поблизости от Ситки.

Незадолго до своего возвращения Жан узнал, Что Роб Уокер попытался убедить сенат купить у правительства Мексики всю Нижнюю Калифорнию и полосу земли вглубь границы шириной в пятьдесят миль в штатах Чиуауа и Сонора за двадцать пять миллтонов долларов. Мексиканское правительство было готово к продаже, и Уокер отчаянно призывал совершить сделку, но экономный конгресс отверг ее. «Бросовая земля», говорили они.

Письма были редкими, но они продолжали идти. Больше не заходила речь о том, чтобы вместе направиться в Аляску, хотя Роб и рассчитывал побывать в Калифорнии, где у него было несколько клиентов, а также поговаривали о его путешествии в Китай, но обе поездки сорвались из-за растущего спроса на дефицитное время адвоката Роберта Уокера и его собственной значимости для нации, которой он служил.

Время от времени до Жана Лабаржа доходили слухи об отце. Он умер... он не умер... он перебрался в Канаду... его видели на Юконе. Болота Сасквиханны казались теперь такими далекими, но Аляска была ближе. Жану нужен был корабль.