Сокровища Аттилы - Томас Перри Страница 11

– Ого! Мне снится, будто я женился на женщине, которая выглядит точно как ты. Надеюсь, я не проснусь.

– Лесть всегда тебя выручает. И к тому же не забудь: я два часа прихорашивалась. Так каков результат твоей слежки за шпионами времен холодной войны?

– Я выполнил задачу, и новости плохие, – ответил он. – Вся группа, все шестеро здесь. Двое сейчас наблюдают за вестибюлем, еще двое ужинают через улицу. Они, вероятно, будут во второй смене. Не думаю, что до утра мы увидим лысого и блондинку.

– Хорошо, – сказала она. – Теперь моя очередь тревожиться, пока ты принимаешь душ и переодеваешься. Костюм и белая рубашка в том шкафу. Альбрехт придет через полчаса.

– Верно. Пока тревожишься, может, снова позвонишь Генри и спросишь, не знает ли он хороших адвокатов в Германии и Венгрии?

– Я это уже сделала; он не знает, пришлет мне мейл с рекомендациями своего друга, когда мы будем ужинать. Кстати, я умираю с голоду. А ты? Я мечтаю о копченом гусе, шампанском и марципановом торте с тех пор, как услышала разговор об этом в баре.

– Перестань. А то я окончательно оголодаю.

Сэм принял душ и переоделся. Шел девятый час. Когда Альбрехт опаздывал уже на пятнадцать минут, Сэм позвонил на его сотовый, но телефон был отключен и отсылал на голосовую почту. Сэм позвонил портье, чтобы узнать, не приходил ли его друг, потом в ресторан – вдруг тот ждет там.

– Будем надеяться, что он увлекся своим другом Фридрихом и забыл о времени. Если он попросил коллег провести углеродный анализ, возможно, ждет результатов и это его отвлекло, – озабоченно предположил Сэм.

– Попробуем позвонить домой.

Реми достала телефон и позвонила.

– Привет, Реми!

– Привет, Сельма! Мы как будто потеряли Альбрехта.

– Что значит «потеряли»?

– Он должен был прийти к нам в отель полчаса назад, но не пришел, не позвонил и не отвечает на звонки. Я подумала, может, он оставил вам сообщение, но, видимо, не оставил. Нет ли у вас других его номеров? Он остановился в кабинете одного из профессоров Университета Гумбольдта.

– Только домашний и номер кабинета в Гейдельберге.

– Вероятно, это тупик.

– Я могу еще что-нибудь сделать?

– На самом деле да. Постарайтесь что-нибудь узнать о компании «Консолидейтед энтерпрайзис».

– Американская компания?

– Я кое-что читала; там говорится: их головная контора в Нью-Йорке, но здесь мы видим шестерых их людей.

– Займусь этим.

– Спасибо, Сельма. Они как будто следят за нами. И если они подстерегли Альбрехта, то у нас возникнут сложности. Он немного параноик и может отправиться во Францию, чтобы сбить их со следа.

– Дам вам знать, кто они и что они.

– Спокойной ночи, Сельма! – Реми снова спрятала телефон в сумочку и повернулась к Сэму. – Ничего. Есть еще идеи?

– Ну, у тебя есть два варианта – оставаться здесь и хранить нетронутой свою красоту или наденешь что-нибудь практичное, и мы пойдем искать его.

Реми пожала плечами:

– Я уже показала себя во всей красе единственному парню, на которого хочу произвести впечатление. Брось последний взгляд, а потом я надену джинсы и кроссовки.

– Прости!

Она сбросила туфли на шпильках, открыла небольшой холодильник, взяла шоколадный батончик и откусила.

– Вот. Поужинай, пока я переодеваюсь. – Она отдала ему батончик и повернулась, чтобы он мог расстегнуть молнию на платье.

Через несколько минут Сэм и Реми быстро шли по Унтер-ден-Линден к Университету Гумбольдта. На улице было людно, горожане и туристы прогуливались под двойным рядом лип и наслаждались вечером в начале лета. Сэм в четвертый раз оглянулся через плечо и сказал:

– Не вижу преследователей.

Реми ответила:

– Вероятно, они знали, что у нас зарезервирован столик в ресторане, отмеченном мишленовскими звездами, и решили: по меньшей мере три следующих часа мы будем заняты.

– Ты тревожишься?

– Все больше и больше, – сказала она. – Альбрехт Фишер – не рассеянный профессор, привык руководить факультетом, читать лекции, писать и способен создавать грандиозные умозрительные конструкции, опираясь на немногочисленные факты. Он не из тех, кто просит друзей прилететь к нему через полмира, а потом забывает о них.

– Не будем гадать, – остановил ее Сэм. – Мы почти пришли.

Они добрались до лабораторного здания, куда несколько часов назад их привел Альбрехт. Наружная дверь по-прежнему оставалась открытой. Кое-где в лабораториях на верхних этажах горел свет. Они дошли до лаборатории Альбрехта, в ней было темно.

– Мы могли разминуться с ним, – предположила Реми.

– Скорее всего нет. Я разглядывал толпу, чтобы заметить преследователей. Но он мог заглянуть куда-нибудь, чтобы переодеться к ужину, и мы не знаем, с какой стороны он пришел бы.

Сэм осторожно коснулся дверной ручки, та повернулась. Он открыл дверь, протянул руку и включил свет. Гроб с останками Фридриха исчез. Лабораторные столы, прежде стоявшие двумя аккуратными рядами, были хаотично сдвинуты, а два перевернуты. Два стула, похоже, кто-то швырнул через комнату. Пройдя в глубь лаборатории, Сэм и Реми увидели большие пятна крови и след, ведущий к выходу. На полу лежал шарф Альбрехта. Сэм поднял его и сунул в карман пальто.

Реми достала телефон, быстро набрала номер и поднесла трубку к уху.

– Полиция? – спросил Сэм.

– Да. В Германии у них номер 1-1-0. – Она услышала фразу на немецком и сказала: – Здравствуйте. Я могу говорить с вами по-английски? Хорошо. Полагаю, нашего друга похитили. Выкрали. Мы с мужем должны были встретиться с ним в отеле в восемь вечера. Он не пришел, и сейчас мы в его лаборатории в Университете Гумбольдта. Здесь кровь на полу, мебель перевернута и кое-чего не хватает. – Она слушала. – Меня зовут Реми Фарго. Спасибо. Мы будем ждать у входа в здание.

Сэм и Реми выключили свет, вышли из лаборатории и спустились ко входу. Раздался вой европейских сирен. Они звучали все ближе. Открыв дверь, Фарго увидели: со стороны Фридрихштрассе показалась полицейская машина. Она остановилась перед зданием, вышли двое полицейских.

– Здравствуйте, господа! – произнес Сэм. – Вы говорите по-английски?

– Я немного, – ответил один из полицейских. – Вы герр Фарго?

– Да. А это моя жена Реми. Пожалуйста, идемте с нами. Увидите, что мы обнаружили.

Он и Реми провели полицейских в лабораторию и включили свет. В комнате полицейские как будто успокоились – теперь чувствовали под собой прочную почву: здесь произошло преступление и они главные. Разглядывая следы насилия, полицейские задавали вопросы и делали заметки: