Спасение стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл Страница 11

- Думаю, что cazadores не получили на это приказа, – раздался голос сзади, и, обернувшись, Шарп увидел Хогана.

- Привет, Ричард, – бодро приветствовал его Хоган. – Что-то у вас недовольный вид, – и он протянул руку за подзорной трубой Шарпа.

- Cazadores?

- Иначе говоря – «охотники», португальские стрелки, – Хоган навёл трубу на коричневые мундиры португальцев. – Хорошее название, как вам кажется? Звучит получше, чем «зелёные куртки».

- Я «зелёной курткой» был, ей и останусь, – заявил Шарп.

Сazadores перенесли огонь на французов, что собрались на вершине отрога, и враг рассудительно отступил. Португальцы остались на прежней позиции, где они были недосягаемы для кавалерии, весьма довольные демонстрацией своей отваги. Выстрелили ещё две пушки, снаряды взорвались на пустом пространстве между сazadores и французами.

- Пэр будет недоволен, – заметил Хоган. – Он терпеть не может, когда артиллерия стреляет по недосягаемым целям. Никакого, чёрт его возьми, урона противнику не причиняет, только демаскирует положение батареи, – он долго рассматривал через подзорную трубу вражеский лагерь за ручьём. – Мы думаем, что у мсье Массена шестьдесят тысяч солдат и, возможно, до сотни орудий.

- А у нас, сэр? – спросил Шарп.

- Пятьдесят тысяч и шестьдесят, и половина португальцы, – Хоган вернул трубу.

Интонация, с которой это было произнесено, Шарпу не понравилась, и он спросил:

- Это плохо?

- Скоро увидим. В любом случае у нас есть вот это, – Хоган топнул ногой, подразумевая гору, на которой расположились британские и португальские войска.

- Тем парням явно не терпится подраться, – Шарп показал на отступающих к вершине сazadores.

- Излишнее нетерпение быстро выветривается под артобстрелом.

- Я сомневаюсь, что мы это увидим. «Граппо» не будут наступать здесь. Они же не совсем свихнулись.

- Я, конечно, тоже не хотел бы атаковать этот склон, – согласился Хоган. – Подозреваю, что они побудут здесь денёк, наблюдая за нами, а потом уйдут.

- Назад в Испанию?

- О Господи, нет. К северу есть прекрасная дорога, огибающая этот хребет, и им нет смысла вступать с нами в бой именно здесь. В конце концов, французы эту дорогу найдут. Жаль, конечно. Это место превосходно подходит, чтобы расквасить лягушатникам нос. Но они могут и попробовать. Французы думают, что португальские войска, скажем так, не на высоте.

Орудия стихли. На склонах осталась подпалины и тлеющая трава. Французы, не отваживаясь продолжать игру, отступили к своим позициям.

- А они на высоте?

- Мы узнаем это, если французы решаться поиметь нас, – мрачно ответил Хоган, и тут же улыбнулся. – Сможете прийти на ужин сегодня вечером? Я поговорил с подполковником Лоуфордом, и он с удовольствием отпустил вас, пока французы сидят тихо. В шесть часов, Ричард, в монастыре. Вы знаете, где это?

- Нет, сэр.

- Пойдёте на север вдоль гребня горы, пока не доберётесь до высокой каменной стены. Найдёте в ней пролом, поплутаете в деревьях, найдёте тропинку и пойдёте по ней. А дальше увидите крыши. Нас за столом будет трое.

- Трое? – с подозрением спросил Шарп.

- Вы, я и майор Феррейра.

- Феррейра?! Какого чёрта этот кусок дерьма, этот гнусный изменник будет с нами ужинать?

Хоган вздохнул:

- А не приходило ли вам в голову, Ричард, что две тонны муки, возможно, он собирался обменять на информацию?

- Так и было?

- Так говорит Феррейра. Верю ли я ему? Не знаю. Но в любом случае, Ричард, я думаю, он хочет принести извинения за то, что случилось, и примириться с вами. Это он предложил идею с ужином, и, признаюсь, это говорит о нём, как о приличном человеке, – видя несогласие, прямо-таки большими буквами написанное на лице Шарпа, Хоган настойчиво продолжил. - Действительно, Ричард, мы ведь не хотим, чтобы между союзниками возникло непонимание? Итак, в шесть часов, Ричард, и постарайтесь притвориться, что вам приятно всё происходящее.

Ирландец улыбнулся и вернулся к вершине хребта, где офицеры размеряли шагами позиции батальонов. Шарп сожалел, что он не нашёл подходящего предлога, чтобы отказаться от ужина, не из-за Хогана, разумеется, а из-за португальского майора. И чем дольше он сидел под не по-осеннему жарким солнцем, наблюдая за тем, как ветер колышет заросли вереска, тем более неприятным становилось это чувство. А ниже, в долине, собиралась шестидесятитысячная французская армия, чтобы захватить хребет Буссако.

Остаток дня Шарп провёл, заполняя ротный журнал, в чём ему помогал Клейтон, ротный писарь, имевший нехорошую привычку говорить вслух всё, что он писал.

- Танг Исайя, погиб, – пробормотал он под нос. - У него есть вдова, сэр?

- Не думаю.

- Ему должны были заплатить четыре шиллинга, и ещё половину шестипенсовика – вот почему я спрашиваю.

- Отнесите это в фонд роты.

- Если мы хоть когда-нибудь дождёмся зарплаты, – уныло буркнул Клейтон.

В фонд роты отходили деньги, которые полагалось выплатить умершим, и эти жалкие суммы тратились на бренди или на выплаты ротным жёнам за стирку. Некоторые из солдатских жён поднялись на вершину и, присоединившись к толпе зевак из местных жителей, глазели на французов. Гражданским приказали уходить на юг, в окрестности Лиссабона, под защиту линий Торриш-Ведраш, но, как стало ясно, многие не послушались. Кое-кто захватил с собой хлеб, сыр и вино и, рассевшись кучками, они ели, болтали и смотрели на вражеские войска. Среди праздной публики было и несколько босоногих монахов.

- Почему они не носят ботинки? - спросил Клейтон.

- Бог их знает.

Клейтон неодобрительно нахмурился, глядя на монаха, присоединившегося к одной из небольших групп обедающих, и неодобрительно фыркнул:

- Dejeuner la fourchette

- Какой дежурный? – переспросил Шарп.

- Это по-французски, сэр. Переводится как «обед с вилкой», – пояснил Клейтон, который, прежде, чем попасть в Южный Эссекский, служил лакеем и хорошо разбирался в странных привычках дворянства. – Так поступают господа, когда не хотят потратить много денег на угощение. Гости берут тарелку с едой и вилку и гуляют в саду, нюхая чёртовы цветочки. Все хихикают и веселятся, – монахи Клейтону явно не понравились, потому что он добавил. – Проклятые босоногие папистские монахи!

Одетые в долгополые рясы, эти парни были не просто какими-то монахами, а монахами ордена Босоногих Кармелитов. Двое из них внимательно изучали девятифунтовую пушку.

- И вы бы видели их проклятый монастырь, сэр! – продолжал Клейтон. – Там в одной часовне алтарь весь заставлен сиськами, деревянными, но раскрашенными так, что выглядят, как живые. Соски и всё такое…Я получал там провиант, сэр, и один охранник мне показал. Я глазам не поверил! Их монахам не разрешают этого по-настоящему, так они обходятся, как могут. Теперь книга взысканий, сэр?