Ночной рейд - Клайв Касслер Страница 11

— Да, работа сорвана, — пожал он плечами.

На ее лице появилось холодное решительное выражение.

— Только когда Шарль будет лежать в могиле, Квебек сможет стать независимым социалистическим государством.

— Ты хочешь, чтобы твой муж погиб за общее дело? — скептически спросил он. — Неужели твоя любовь превратилась в такую ненависть, что он стал для тебя всего лишь символом, который нужно устранить?

— Мы никогда не знали любви.

Она взяла сигарету из коробки на ночном столике и закурила.

— С самого начала Шарль интересовался только политической поддержкой, которую я могла ему оказать. Общественное положение моей семьи обеспечило ему доступ в общество. Я постаралась придать ему блеск и стиль. Но всегда была для Шарля только инструментом для создания и укрепления его общественного имиджа.

— Почему ты вышла за него?

Она затянулась сигаретой.

— Он сказал, что когда-нибудь станет премьер-министром, и я поверила ему.

— А потом?

— Слишком поздно обнаружила, что Шарль не способен ни на какое чувство. Когда-то страстно жаждала взаимной любви. Теперь каждый раз вздрагиваю, когда он прикасается ко мне.

— Я смотрел по телевизору новости из больницы. Доктор, у которого брали интервью, рассказал, что ты беспокоилась и заботилась о Шарле и растрогала всех врачей и сестер.

— Настоящее представление, — рассмеялась она. — Я хорошо умею это делать. К тому же репетировала в течение десяти лет.

— Во время твоего посещения Шарль сказал что-нибудь интересное?

— Ничего, что имело хотя бы какой-нибудь смысл. Его только что привезли после операций, мозг был еще под анестезией. Он нес какую-то бессмыслицу, копался в прошлом, вспомнил автомобильную аварию, в которой погибла его мать.

Любовник Даниэлы выбрался из постели и вошел в ванную.

— По крайней мере, не выболтал секреты обороны.

Она затянулась сигаретой и медленно выпустила дым через нос.

— Может быть, и выболтал.

— Продолжай, — сказал он из ванной. — Мне всё слышно отсюда.

— Шарль просил меня передать тебе, чтобы усилили безопасность в Джеймс-Бее.

— Полная ерунда, — рассмеялся он. — Там охраны в два раза больше, чем требуется.

— Но не для всего проекта. Только для отделения управления.

Он подошел к дверному проему, вытирая голову полотенцем.

— Какого отделения управления?

— Над помещением, где установлены генераторы, — кажется, так сказал он.

Казалось, это его озадачило.

— Он сказал что-нибудь еще?

— Потом он бормотал что-то о «большой опасности для Канады, если ненужные люди обнаружат».

— Обнаружат что?

Она сделала беспомощный жест.

— Боль заставила его замолчать.

— Это всё?

— Нет, он хотел, чтобы ты проконсультировался с человеком, которого зовут Макс Рубек.

— Макс Рубек? — повторил он со скептическим выражением на лице. — Ты уверена, что он назвал именно это имя?

Она пристально посмотрела в потолок, стараясь вспомнить точно, затем кивнула головой.

— Да, совершенно точно.

— Как странно.

Без дальнейших расспросов он вернулся в ванную, встал перед большим зеркалом в полный рост и принял позу, которая в бодибилдинге называется «вакуум». Вдыхая и выдыхая, он расширял грудную клетку, так задерживая дыхание и напрягаясь, что все кровеносные сосуды, казалось, вот-вот разорвутся под кожей. Затем сделал выпад грудью вбок, левая кисть на запястье правой руки, рука на верхней части торса.

Анри Вийон критически изучал свое отражение в зеркале. Состояние его тела было совершенно идеальным. Затем он начал пристально разглядывать точеные черты своего лица, римский нос, безразличные серые глаза. Сбросил свое обычное выражение, и его черты мгновенно стали жесткими, словно в мраморной статуе затаился грубый и жестокий дикарь.

Жена и дочь Анри Вийона, товарищи по либеральной партии и половина населения Канады даже в своих самых диких фантазиях не смогли бы поверить, что он ведет двойную жизнь. Уважаемый член парламента и министр внутренних дел в обычной открытой жизни параллельно тайно возглавлял «Общество свободного Квебека», радикальное движение за полную независимость франкоязычной территории.

У него за спиной появилась Даниэла в простыне, закрепленной наподобие тоги, и провела пальцами по его бицепсам.

— Ты его знаешь?

Он расслабился, сделал глубокий вдох, медленно выдыхая.

— Рубека?

Она кивнула.

— Только по репутации.

— Кто он?

— Лучше задать этот вопрос в прошедшем времени, — сказал он, беря парик с коричневыми волосами, седеющими по бокам, и аккуратно водружая его на свой скальп. — Если память не изменяет мне, Макс Рубек — серийный убийца, повешенный более ста лет назад.