Могикане Парижа. Том 2 - Александр Дюма Страница 11

В полумраке коридора показался Петрус.

— Входи, входи! — пригласил генерал. — Ах, черт подери, ты явился как нельзя более вовремя.

— А мне показалось, что вы не нуждались в подкреплении, генерал, — заметила маркиза. — Если бы вы пришли пятью минутами раньше, господин Петрус, ваш дядюшка подал бы вам прекрасный урок галантного обращения с дамами.

Маркиза сопроводила свои слова несколько фамильярным кивком, относившимся к молодому человеку.

— Эге! Вы знакомы с моим племянником, маркиза? — удивился генерал.

— Ну да! Слух о его таланте дошел и до нас. Моя племянница Регина пожелала заказать господину Петрусу свой портрет. Вы можете гордиться, генерал, — прибавила старая дама высокомерным и в то же время насмешливым тоном, — что в вашем семействе есть человек такого таланта!

— Я этим действительно горжусь, потому что мой племянник — один из самых порядочных молодых людей, которых я знаю. Честь имею кланяться, маркиза.

— Прощайте, генерал. Поразмыслите о цели моего визита. И расстанемся добрыми друзьями.

— Ничего не имею против того, чтобы расстаться, маркиза. А добрыми друзьями — это уже другое дело.

— У-у, солдафон! — проворчала маркиза, направляясь к выходу.

Не успела за ней затвориться дверь гостиной, как генерал, не отвечая на вопрос племянника о здоровье, стал яростно дергать шнур звонка.

Прибежал Франц.

На нем уже не было ни креста, ни нашивок: он строго соблюдал воинскую дисциплину.

— Ви звониль, мой генераль?

— Да, звонил. Ступай к окну, дурачина! Франц отправился, куда было приказано.

— Я ест на место! — доложил он.

— Открывай, болван! Франц отворил окно.

— Выгляни на улицу. Франц высунулся из окна.

— Я смотреть, мой генераль.

— Что ты видишь?

— Ничего, мой генераль. Темно как в патронташ!

— Смотри лучше!

— Я фитеть карет, мой генераль.

— Что еще?

— Тама сашать карет… та, который вишел отсюда.

— Ты знаешь эту даму, не правда ли?

— К мой несчастье, генераль!

Франц намекал на свое понижение в чине.

— Так вот, Франц: если она захочет меня увидеть, ты скажешь, что я на Марсовом поле.

— Ja, мой генераль!

— Хорошо! Теперь запри окно и ступай вон!

— Мой генераль ничего больше не приказать?

— Черт возьми, конечно! Приказываю тебе наказать повара шпицрутенами!

— Слюшаюсь, мой генераль! Однако у двери он остановился.

— А если он спрашивать, почему шпицрутен, что я сказать?

— Ты ему скажешь: «Потому что уже пять минут седьмого, а ужина на столе нет».

— Жан не финофат, что ужин не ест на стол, мой генераль.

— Значит, виноват ты. Ступай к Жану, чтобы дал шпицрутенов тебе.

— Я тоже не ест финофат.

— Кто же?

— Кучер госпоша маркие.

— Этого только не хватало, чтобы помирить меня с маркизой!

— Он вошель на кухня, с собака под мышкой; собака маркие воняль мускус, из-за этот запах соус свернулься.

— Слышишь, Петрус? — с трагическим видом вскричал генерал, повернувшись к племяннику.

— Да, дядюшка.

— Запомни навсегда, что маркиза заставила твоего дядю ужинать в четверть седьмого! Ступайте, господин Франц. Получите крест и нашивки не раньше, чем через три месяца.

Франц вышел из гостиной в состоянии, близком к отчаянию.

— Кажется, визит маркизы вас расстроил, дядя?

— Ты сказал, что знаком с ней, не так ли?

— Да, немного.

— Стало быть, ты должен знать, что повсюду, где проходит старая святоша, остаются следы сатаны.

— Прошу прощения, дядя, — со смехом заметил Петрус, — но в свете вас обвиняют в том, что когда-то вы молились на эту старую святошу.

— У меня столько врагов!.. Но черт возьми, поговорим о чем-нибудь другом. Есть ли новости от твоего отца-пирата?

— Я получил письмо дня три тому назад, дядя.

— Как поживает старый корсар?

— Хорошо, дядя. Он просил сердечно вас обнять.

— Чтобы меня задушить, не иначе! Старый якобинец! Скажи-ка, уж не для дяди ли ты так вырядился?

— Отчасти для вас, но главным образом — для леди Грей.

— Ты от нее?

— Да, ходил ее благодарить.

— За что? За то, что ее брат-адмирал, всякий раз как меня встречает, делает мне комплименты по поводу разных морских подвигов твоего злодея-папаши?

— Нет, дядя. За то, что она хотела помочь мне продать моего «Кориолана».

— Я полагал, что он продан.

— Это в самом деле зависело только от меня.

— Так что же?

— Я отказывался его продавать.

— Тебя не устраивала цена?

— Мне давали двойную цену.

— Почему же ты отказывал?