Месть из прошлого - Анна Барт Страница 10

Пан Мнишек поверил бродяге и дал согласие на брак. Марина тоже радостно согласилась в надежде стать царицей Московии.

– В шестнадцатом веке – так же задумчиво продолжала я. – девочек благородных кровей готовили для аристократов из той же «стаи». Ее семья в Польше занимала не последнее место в списке особо приближенных к польскому королю фамилий! Аристократы соблюдали чистоту крови потомков.

А здесь что же получается? Замуж за беглого монаха без имени-племени? С благословения родовитого отца? Глядя на ее портрет в учебнике истории, мне не верилось, что девушка с таким выражением лица будет скакать из постели в постель каких-то авантюристов – бедных, неродовитых – ради призрачной надежды стать когда-нибудь московской царицей.

– Да не было никаких авантюристов, Лизочка, – печально отозвалась старая дама. – Был один законный наследник русского престола, царевич Дмитрий I, за которого пани Марианна Мнишек и вышла замуж и стала после коронации царицей Мариной. От мужа она родила единственного сына – царевича Ивана Дмитриевича. Не было никакого Лжедмитрия II… Как и не было никакого убийства царевича Дмитрия, когда тот был ребенком.

Я в изумлении уставилась на пожилую даму.

– Но зачем же тогда историки говорят нам о другом?

– Историки, – злобно фыркнула Елизавета Ксаверьевна несколько раз подряд из темноты комнаты. – Один написал, другой подхватил, третий опять все наврал. А что писали историки-большевики о кровавом перевороте 1917 года? Революция трудящихся! Свобода! Низложение узурпаторов! А был-то просто-напросто насильственный бандитский переворот шайкой пьяниц, шизофреников и наркоманов…

Знаешь, детка, что такое революция? Я расскажу тебе, я видела ее собственными глазами. Это хаос и забвение своих корней. Пустота. Что свирепая орда хана Батыя по сравнению с теми, кто пришел к власти 1917 году?! Так называемые освободители рабочих от имперского гнета, не зная русского языка и культуры, громили православные святые церкви да убивали русских людей. Вот и вся история!

– История, – гневно продолжала старая дама и пренебрежительно взмахнула маленькой сухой ручкой, – может быть продажной девкой. Кто в силе и при деньгах да власти, под того она и прогнется!

Щеки Елизаветы Ксаверьевны разгорелись жарким румянцем, в голосе слышалась нескрываемая ненависть. Я даже немного испугалась такой неистовой реакции на мои слова.

– Марина была законной женой русского царя Дмитрия Ивановича, – продолжала так же страстно старушка, – и венчанной царицей. Это уж потом, начиная с правления государя Михаила Романова в 1613 году, ее историю стали переписывать…

– Да зачем?

– Была причина, деточка моя, была. И веская причина…

Елизавета Ксаверьевна надолго замолчала.

– Какая причина? – робко решилась я прервать затянувшееся молчание спустя некоторое время.

– Подлое, грязное убийство последнего русского императора Николая II бандой нищих проходимцев тоже связано с историей «Лжедмитрия» и Марины, – печально прошептала она.

Я раскрыла рот.

– Каким же образом?

Опять воцарилась тишина. Елизавета Ксаверьевна долго вздыхала и ворочалась на подушках. Я терпеливо ждала ответа на свой вопрос.

– Император Николай II знал из подлинных источников, что его предки, бояре Романовы, банально узурпировали власть в 1613 году.

Да, триста лет назад окрепшая фамилия Романовых рвалась к престолу. А чем начинается любой дворцовый переворот? Убийством наследника. Вот и царя Дмитрия Ивановича постигла та же участь. Лжедмитрия, как объявили десятилетия спустя переписанные и исправленные ими рукописи… И малолетнего сына его – царевича Ивана Дмитриевича – тоже убили. Повесили в Москве у Серпуховских ворот. Мальчику было четыре годика…

– Какой ужас, – прошептала я. – Зачем же ребенка убивать?

Старая дама невесело усмехнулась.

– Оставлять наследника живым? Дети имеют тенденцию вырастать, Лизочка, и вырастать очень быстро. И что бы началось? Вторая смута?

Марина тяжело пережила убийство мужа, она безумно любила его, а вот узнав о смерти сына… повредилась в уме… И будто бы открылось ей в безумии видение… о другом преступлении – убийстве больного ребенка через триста лет…

Знаешь, Лиза, что в письмах Николая II нашли записи о вине семьи Романовых? Последний государь из династии Романовых знал и жена его, мученица-царица Александра, знала, что всю семью их… убьют. Наказание за давнее преступление… Кара…

Я во все глаза смотрела на Елизавету Ксаверьевну. Нет, ничего такого никогда и ни от кого я не слышала.

– Все возвращается на круги своя, – бормотала старая дама, прикладывая платочек к заплаканным глазам, – один невинный ребенок страдает и умирает за амбиции семьи, а спустя три столетия другого больного мальчика расстреливают в грязном подвале пьяные представители новой династии. И какая разница, как эта династия себя называет, так же, как и неважно, кто сел на трон – русский царь или советский вождь. По сути, слова здесь неважны…

– Так значит, не было никакого Лжедмитрия?

– Не было, Лизонька…

Я подала старушке воды и погладила успокаивающе по руке.

– Вам надо заснуть, успокоиться. Вы слишком взволнованы разговором, Елизавета Ксаверьевна, доктору это не понравится, – начала я, но старая дама только крепче сжала мою руку горячими пальцами.

– Ты знаешь, Лизочка, мой отец увлекался собирательством старинных книг? – спросила старушка, не слушая меня. – Однажды он пришел в сильном волнении и рассказал Алексею, сыну наших знакомых, что нашел удивительный документ.

Я была влюблена в Алексея с детских лет, и когда он приезжал к нам, следовала за ним тенью. Ах, Лизочка, тот день навсегда остался в памяти, хотя прошли десятилетия…

…Елизавета Ксаверьевна выпила воды, я помогла ей устроиться поудобнее на подушках и превратилась в слух.

* * *

Как запомнила Елизавета Ксаверьевна, в последний мирный 1916 год выдалась очень ранняя Пасха.

Ночи были по-зимнему холодны, но днем радостная капель стучала по крыше, и снег на тротуарах съеживался и становился ноздревато-черным. Папа Лизы еще упорно не вылезал из шубы, но, приходя домой, уже вносил с собой запах не снега и мороза, а весеннего свежего ветра.

В тот день обед остывал, папа запаздывал, мама сердилась. Наконец в прихожей прозвенел нетерпеливый звонок.

– Машенька! – закричал отец с порога маме, вваливаясь в прихожую как большой лохматый медведь. – Девочки! Маша, Лиза, бегите сюда скорее! Посмотрите, кого я привел!

Лиза выбежала из столовой вместе с мамой: прислуга помогала снимать башлык и шинель высокому военному.

Не веря от счастья своим глазам, Лиза увидела улыбающееся лицо Алексея. Мама уже обнимала его, крестила и смеялась сквозь слезы, папа кричал, что Алексей получил неожиданное разрешение на отпуск, а Лиза поняла только одно: Алексей был – слава Богу! – легко ранен, отозван с фронта на несколько недель, а это означало, что Пасхальные праздники проведет с ними.