Пиратка Карибского моря. Черный Алмаз - Ирина Измайлова Страница 10

— Флаг? — голос капитана все же выдал напряжение. — Какой флаг на его мачте?

— А разве это имеет значение? — пожал плечами штурман. — Если это пираты, то флаг-то может быть какой угодно. Вы же знаете не хуже меня, капитан: черную тряпку они поднимут, только когда будут уверены, что нам от них не уйти. ^[10]

— Но почему вы оба так уверены, что это пиратское судно?

Прозвучавший позади обоих моряков голос побудил их обернуться, хотя ни тому, ни другому не очень хотелось сейчас тратить время на разговоры с человеком, чье присутствие на корвете, возможно, и поставило их и всю команду корабля в такое сложное положение. Уполномоченный казначейства его величества сэр Реджинальд Моррис с самого начала раздражал и капитана, и штурмана хотя бы потому, что все время приставал к ним с вопросами. Не отвечать важному королевскому чиновнику было бы неучтиво. Но до чего же раздражало это праздное любопытство чиновника! А сейчас раздражало вдвойне: из-за золота, которое он везет, им и всей команде вскоре может не поздоровиться!

— Сэр, мы вовсе ни в чем не уверены! — постарался как можно вежливее ответить Дермот. — Но этот бриг сидит у нас «на хвосте» уже сутки, и мы вправе заподозрить его в дурных намерениях. Вправе заподозрить, и только! Это может быть мирное каботажное или пассажирское судно.

Капитану хотелось бы говорить более уверенно, однако у него было слишком много сомнений. В этих водах вообще не слишком часто можно встретить корабль, а так, чтобы два судна в течение суток шли одним и тем же курсом, что называется, «след в след», и это было простой случайностью…

— Голландский! — воскликнул между тем штурман. — Флаг у них на мачте голландский.

— Вот видите! — обрадовался Моррис. — Обычный голландский фрегат…

— Простите, сэр, но это бриг. И флаг еще не доказывает, что он действительно голландский. Может быть, вы все же пройдете в свою каюту, сэр? Мало ли, что может случиться? Мне бы не хотелось, чтобы вы подвергались опасности.

Но чиновник королевского казначейства был слишком упрям, чтобы подчиниться. Как?! Его, доверенное лицо самого короля Георга, выдворяют с палубы, будто докучного ребенка? Он уже начал высказывать невежливому капитану свое возмущение, но в это время произошло то, чего опасались моряки: красно-сине-белое полотнище голландского флага стало медленно сползать с мачты преследующего корвет судна.

— Ну? — Дермот обменялся выразительными взглядами со штурманом. — Я думаю, Генри, мы не станем заключать пари насчет того, какого цвета полотнище они сейчас поднимут? У нас поставлены все паруса?

— Все, сэр! Только ветер несильный, и от этого не так много пользы. Хотя, учитывая быстроходность брига, при сильном ветре он бы, пожалуй, нагнал нас еще скорее.

— Он и так нас почти нагнал. Ну, чего и следовало ожидать: флаг чернее ночи… А это… О, поглядите-ка — что это такое?!

Он указывал на носовую часть корабля. И Бэкли, всмотревшись, тоже увидел то, что так поразило капитана. Под бушпритом ^[11], там, где, несмотря на изменившуюся в последнее время традицию, все еще нередко красовались деревянные фигуры морских дев либо тритонов, выступал граненый восьмиугольник, так мастерски раскрашенный черной и серебристой краской, что казалось, будто под носовой мачтой сверкает в лучах восходящего солнца темный драгоценный камень громадных размеров.

— «Черный алмаз»! — воскликнул Дермот. — Это же «Черный алмаз», чтоб меня проглотила самая большая акула! Вот кто, оказывается, проведал о нашем грузе…

— Да, это тот самый бриг, — согласился штурман. — И под описания подходит. О нем ведь в последнее время только и говорят, можно сказать, как в свое время о покойном Моргане.

— Что вы говорите?! — придворный казначей так и подскочил, норовя раздвинуть спины моряков в стороны, чтобы самому лучше рассмотреть знаменитый корабль. — Я тоже слышал об этом… разбойнике. Ведь у капитана то же прозвище, что и у его корабля, так? Его тоже зовут Черный алмаз?

— Да, и в отличие от большинства пиратов, он никому не сообщает своего подлинного имени, — ответил капитан, не оборачиваясь, но продолжая напряженно следить за бригом. — Хотя от кого-то я слыхал, будто его головорезы величают своего командира Рональдом. Может, так его и зовут, а больше о нем не известно ровным счетом ничего.

— Ну, почему же? — возразил штурман. — Не так уж и ничего. В одном нам, безусловно, повезло: я ни разу не слышал, чтобы этот пират убивал кого-либо из команды корабля, кроме тех, кто оказывает ему сопротивление. Во время абордажа он всегда первый в бою, и лучше никому не попадаться ему на пути. Но если ему сдаются, он всех до единого отпускает. С испанцев иной раз берет выкуп, но если ему попадаются англичане, французы или голландцы, то все оказываются на берегу, да еще в таких местах, где им точно окажут помощь. Будь все карибские пираты такими джентльменами, возможно, наше правительство и по сей день терпело бы пиратов и с удовольствием выдавало им патенты.

— А этот Алмаз, он, что же, англичанин? — решился вновь встрять в разговор сэр Моррис.

— А кто его знает? — развел руками капитан, наконец удосужившись повернуться к своему хлопотному пассажиру. — Команда у него в основном из англичан, слыхал, что в ней есть голландцы и пара французов, но это вообще ни о чем не говорит: на пиратских кораблях бывают всякие люди. Говорит Черный Алмаз и по-английски, и по-французски, якобы знает и испанский, совсем, как мистер Бэкли — он у нас только что на индейских наречиях не выражается.

— Почему же? — обиделся старый моряк. — Кое-что знаю. Другое дело, у индейцев — что ни племя, то свой язык.

Между тем быстроходный бриг, поймав ветер, легко настигал «Святого Доминика». Бэкли отлично видел, что маневрировать бесполезно: недавно выстроенный и великолепно оснащенный «Черный алмаз», безусловно, обладает большими возможностями, а управляет им наверняка хороший моряк: вот уже час он следил за движением корабля и видел, что его рулевой не допускает ошибок.

Генри сам стал к рулевому колесу, но сделал это больше из чувства долга: что он может изменить, если корабль-преследователь столь явно превосходит их судно и в скорости, и в маневренности?

— Что будем делать? — вновь подойдя к штурману, спросил между тем капитан. — Похоже, на этот раз выбор у нас невелик: принять бой или сдаться.

— Я никогда не прочь подраться! — усмехнулся в свою седую бороду Бэкли. — Тем более, с морем мне уж скоро придется распрощаться, так лучше уж закончить плавание с палашом в руке, нежели в кресле с мягкими подушками, в окружении докторов. Бр-р-р! Всегда боялся такого конца. Причащался я не так давно, с тех пор не шибко нагрешил, так что ничего не имею против драки. Но команда, полагаю, так не думает. Им-то чего ради отдавать Господу души за здешнее золотишко? Добро бы ради старушки Англии. Да и вам, капитан, как я понимаю, нет еще и сорока, а это не тот возраст, когда начинаешь всерьез задумываться, как бы это покрасивее покинуть сей грешный мир. Так что выбор совсем мал — коль скоро это действительно «Черный алмаз» и мы знаем, что его капитан с тем же прозвищем не зальет палубу «Доминика» нашей кровью, то стоит сдаться.