Гиблое место - Юрий Шиляев Страница 10

– А вы к нам в командировку или работать будете?

– Да нет, я к мужу, – смущённо улыбнулась Варвара, теребя шёлковый шарфик. На щеках заиграли глубокие ямочки. – Ну и работать буду. В институте. Вместе с мужем.

– Позвольте полюбопытствовать, а где находится институт, в котором ваш муж работает?

– Он? В посёлке Лесной. Институт там. Только муж не в институте работает, в части какой-то. Он должен был меня встретить, да вот незадача. Он у меня военный.

– В Лесном, говорите? Так давайте мы вас проводим. У нас тут машина недалеко. Мы тут в крайком приезжали, по делам комсомольским. Из Лесного как раз.

– Так вы там работаете? Наверное, и мужа моего знаете? Виталий Жатько, майор он.

– Майор? – протянул крепыш. – Жатько? А! Так это, наверное, на Объекте! Ну, мы вас на КПП доставим, а там разберутся.

– Ой, спасибо, ребята. Да, я забыла представиться – Варварой меня зовут. А с мужем мы всего три месяца женаты. Познакомились, когда диплом писала, – затараторила девушка, – в Ленинке и познакомились… В библиотеке имени Ленина. Тут же и расписались. А сразу же после свадьбы его и отозвали по месту службы, а я осталась дела улаживать. Я ведь в аспирантуру поступила. С профессором Приходько – это мой руководитель – договаривалась. Да много там чего. Это я вам по дороге, ребята, расскажу.

– Ну, пойдёмте, – сказал светловолосый крепыш. – Суровикин меня зовут. Борис. А вот он – Суровцев. Тоже Борис. Видите, и фамилии похожи, и сами с лица одинаковы, ещё и тёзки к тому же. Про нас иногда шутят, мол, двое из ларца, одинаковых с лица!

Они вышли из чайной. Суровикин помог Варе донести чемодан, отметив про себя, что чемодан тяжёлый, но девушка несла его почти не напрягаясь, а на вид такая хрупкая… Неподалёку стояла видавшая виды эмка, ещё довоенного выпуска.

– Садитесь на заднее сиденье. Машина старенькая, но ход хороший, не трясёт, – сказал Суровцев, усаживаясь рядом с Варварой. Суровикин, поставив чемодан рядом с попутчицей на заднее сиденье, сел за руль. Машина поехала.

Проехав метров сто, Суровикин вывернул руль налево, а потом свернул в арку высокого, ярко освещённого здания. Перед ними распахнулись железные ворота, машина въехала, ворота бесшумно закрылись.

– Куда вы меня привезли? – возмущённо закричала девушка.

– Молчать! Ты арестована, – и Суровикин сунул ей под нос развёрнутые корочки. «МГБ» – успела прочесть Варвара.

– Это что, розыгрыш? – неуверенно спросила она.

– Сейчас разберёмся, – зловеще протянул Суровцев, открывая дверцу с её стороны. – Сейчас ты нам всё расскажешь.

От такой несправедливости слёзы навернулись на глаза, и Варя плохо помнила коридоры с бесчисленными поворотами, по которым её вели. Хотела вытереть слёзы платком, но достать из кармана не получилось, остановил жёсткий окрик: «Руки за спину, арестованная!» Арестованная… Это слово так больно резануло уши, что Варя, уже не сдерживаясь, разрыдалась. Как обыскивали, помнила плохо – такого стыда Варвара не испытывала с тех пор, когда в детстве тайком съела все конфеты, а потом, когда мать поставила перед гостями коробку и, обнаружив, что она пуста, посмотрела на Варю таким взглядом, что у неё потом весь день пылали уши. Она попробовала возмутиться, когда обыскивающий потребовал снять нижнее бельё, но грубый окрик человека в форме вызвал новый поток слёз. Коридоры, по которым вели арестованную после обыска, казались ей бесконечными и, если бы вдруг конвойный пропал, Варя вряд ли бы выбралась самостоятельно. Она чувствовала себя жертвой, оказавшейся в лабиринте Минотавра, но если бы сейчас из-за угла выскочило чудовище, она бы даже не стала сопротивляться – пусть съест её! В любом случае это было бы лучше, чем тот стыд, который пережила только что…

Допрашивали в камере без окон, под потолком качалась зарешеченная яркая лампа, стены и полы бетонные, выкрашены в ядовито-зелёный цвет. Девушка, сидя на шаткой табуреточке, уставилась в пол, не понимая, что произошло. А слёзы катились по щекам, она не рискнула достать из кармана носовой платок. Маленькая, хрупкая на вид, в плиссированной зелёной юбке и белом шерстяном свитерке, она казалась ребёнком. Большие, будто мамкины, валенки, усиливали это впечатление. Капитан Каширников почувствовал жалость, но, поймав себя на этом, как он считал, неположенном чувстве, разозлился: всюду шпионы! Капиталистические страны, враги Советского государства, не дремлют, предпринимая всё новые и новые попытки развалить молодую Страну Советов, и он, стоящий на страже интересов Родины, должен быть бдителен и беспощаден к врагам народа. А перед ним враг, и он должен быть не просто суров, а даже жесток! Враги подлежат уничтожению, и Каширцев не тратил бы время на допросы, сразу бы к стенке и… – расстрел без суда и следствия.

– Фамилия. Должность. С каким заданием пытались проникнуть на секретный объект? – рявкнул он.

Варвара вздрогнула, обхватила плечи руками. Она всё ещё не могла поверить, что это происходит с ней, нерешительно, запинаясь, ответила:

– Варвара Петровна. Конюхова по отцу. А по мужу Жатько. Я к мужу еду. А объекта никакого и не знаю во…

– Молчать! – следователь стукнул кулаком по столу. – В глаза смотреть! Я сказал – в глаза мне смотри! – Варвара подняла полные слёз глаза на мучителя, мечтая, чтобы всё это оказалось дурным сном, чтобы она сейчас проснулась на полке поезда в своём купе, чтобы проводница отодвинула дверь и, приветливо улыбаясь, предложила чаю, напомнив, что через час они прибудут в Барнаул, а потом бы она вышла из вагона и попала в раскрытые объятия мужа… – Отвечайте коротко на поставленные вопросы. Фамилия?

– Конюхова… – Пролепетала арестованная. – То есть Жатько.

– А точнее? Настоящая фамилия?

– Жатько. По паспорту Жатько, – всхлипнув, пробормотала москвичка.

– Липу, которую ты выдаёшь за советский паспорт, мы сейчас проверяем. Очень внимательно проверяем! Твоя настоящая фамилия, спрашиваю?! – следователь упёрся пальцами в столешницу и медленно встал, горой нависая над арестованной.

– Конюхова… Жатько… – пробормотала Варя, невольно съёжившись – ей показалось, что сейчас тонкие пальцы человека в форме не выдержат его веса и подломятся, и он через стол рухнет прямо на неё.

– А может, твоя фамилия Флеминг? – продолжал давить следователь. – И работаешь ты на английскую разведку? А может, и родилась ты не в Москве, а в Харбине? Ну-ка отвечать! Смотреть в глаза! Кому сказал!

Варвара разрыдалась в голос. Машинально вытащила платок из кармана, прижала его к лицу и рыдала, уже не смущаясь своих слёз.

– Ну-ка прекратите давить на гражданку Жатько, – дверь, лязгнув, открылась, и в камеру вошёл военный с двумя большими звёздами на погонах. – Вы что, забыли инструкцию?

Следователь-дознаватель взвился с места и замер, вытянувшись струной.

– Ведём работу, товарищ подполковник! Запирается, не хочет признаваться.

– Ну, это сейчас мы посмотрим. Да вы садитесь, Каширников. Сейчас я с ней немного поработаю. Ну, голубушка, рассказывайте. Что там у вас да как. Да вы не плачьте, вот, водички попейте. – Он подошёл к столу, налил воды из графина и протянул стакан Варваре.