Атлантида - Маркус Блейк Страница 10

Тут даже свет вел себя иначе. Он жил своей жизнью, словно обладал формой и материей. Словно был вещью.

И этот сгусток энергии, косматый, как пушистое облако в летних небесах, неизъяснимо прекрасный, переливался голубыми оттенками, пульсировал, бился, точно сотканное из света сердце. Живое сердце. Оно парило под потолком, и его отблески падали на стены комнаты.

Волшебный, удивительный свет – но никто в помещении не обращал на него внимания. Для них он был привычен, как собственное отражение в зеркале. Они не останавливались ни на мгновение, чтобы полюбоваться этим чудом. Или порадоваться убранству зала, в котором собрались. Стены здесь были природного происхождения – комнату вырубили в скалистой породе, – но в них были встроены странные подпорки, придававшие залу форму. На подпорках располагались темные панели, в которых, то оставаясь на месте, то поднимаясь вверх, будто потоки блестящего неона, мерцали огоньки: работали приборы, постоянно проверявшие давление и прочность. Приборные панели тянулись вверх, к неуловимой пульсации сгустка энергии, и еще выше, к самому потолку комнаты.

Это огромное помещение, вечный памятник гениальности тех, кто использовал его, было известно как Высокий Зал. В его названии слово «Высокий» напоминало не только о невероятном коническом своде помещения, тянувшегося ввысь, казалось, до бесконечности, но и о его особом положении. Высокий Зал был местом заседания Сената.

Гера глубоко вздохнула и на мгновение закрыла глаза, стараясь отогнать гложущую ее тревогу. Она заняла свое место и сообразно традиции поприветствовала остальных сенаторов, вокруг которых суетились секретари. Обычная суматоха высокорожденных. Гера ненавидела этот зал за чувства, которые он пробуждал в ней. Ощущение было специфическим и определенно неприятным. Да, Гера всегда ненавидела этот зал. Но сегодня ее ненависть была сильнее обычного.

Она опустила планшет на стол. Установилось соединение, ее присутствие на заседании было отмечено. В подтверждение на голографическом экране, подвешенном над центром стола, высветилась надпись: «Добро пожаловать, Гера». Вокруг каменного стола в зале заседаний рассаживались и остальные сенаторы. Генерал Борей с напускной небрежностью опустился в свое кресло, прекрасно зная, что все в зале ждут только его. Взглянет ли он на Геру? Несомненно. Какой тяжелый у него взгляд. И что-то таится в глубине его глаз. Презрение – ведь она не чистой крови. Зависть – ведь она повидала намного больше, чем он. Да, зависть – ведь ее знания, ее опыт превосходят то, чем обладает он. Из них всех только Гера собственными глазами видела небо и облака. Она чувствовала, как солнечные лучи гладят ее кожу. Вдыхала соленый морской воздух.

Умирая, отец оставил дочери, тогда совсем еще крохе, свои дневники и записи, в которых говорилось о его народе, расе, именующей себя «человечеством», и о его жизни в мире этой расы. Писал отец и о том, что было в той жизни хорошего и плохого. Подрастая, Гера все сильнее хотела узнать больше о человечестве и о том, что произошло в мире ее отца после окончания войны, войны, из-за которой – судя по его дневникам – отец и попал к ним. Против воли многих из правящей элиты, зато с благословения семьи, Гера отправилась в мир людей. Она попыталась отыскать семью своего отца, но не сумела пересечь границу Восточной Германии. Тогда Гера приехала в США.

Она видела движение борцов за мир в 1970-х. Возвращалась туда в 1980-х и 1990-х, пусть и ненадолго. Но когда мать Геры умерла, ей пришлось отказаться от дальнейших путешествий и проводить больше времени дома, ведь нужно было не только защищать интересы семьи в Сенате, но и сменить мать в сане Верховной жрицы храма Посейдона.

После пребывания в мире людей больше всего Геру беспокоило влияние, которое человечество оказывает на свою планету. Сложные технологии Высокого Зала позволяли Сенату десятилетиями следить за различными экологическими проблемами, возникшими на Земле в конце ХХ – начале XXI веков: выброс нефти при аварии танкера «Эксон Вальдез»; взрыв нефтяной платформы «Дипвотер Хорайзен»; таяние полярных льдов; сокращение области арктического морского льда, сделавшее Северо-Западный проход судоходным; добыча нефти на арктическом шельфе.

А теперь столь халатное отношение к состоянию собственной планеты и злоупотребление ценными – и конечными – ресурсами угрожали цивилизации Геры. И как Верховная жрица Гера была готова принести любую жертву, чтобы сохранить мир, в котором родилась. Мир, который, отринув цивилизацию людей, выбрал отец.

Обведя взглядом стол, Гера поняла, что уже все сенаторы заняли свои места. Офаним у входа щелкнул пальцами, приветствуя лорда-проктора: тот как раз оставил позади высокую двустворчатую дверь и в сопровождении двух своих секретарей направился к месту во главе стола. Пульсирующий свет придавал белой бороде лорда голубоватый оттенок. Он опустил свой планшет на стол.

«Добро пожаловать, лорд-проктор, – высветилась надпись на голографическом экране. – Заседание объявляется открытым».

Лорд поприветствовал присутствующих, коротко кивнув своим благородным соотечественникам, Гере и Кастору, и поклонившись остальным сенаторам в знак особого уважения.

– Мы все знаем, зачем собрались сегодня, – сказал он, когда с формальностями было покончено.

Они знали, но лорд-проктор тем не менее еще раз описал им проблему – под предлогом того, что Сенат нужно официально поставить в известность. На самом деле ему просто нравилось слушать звук собственного голоса.

Лорд-проктор рассказал им о провале операции.

Гера слушала, смотрела, как сменяются голографические изображения над столом, отводила глаза, когда там появлялись снимки ее близких – было еще слишком больно, еще не затянулась эта рана. И тогда Гера переводила взгляд на пульсирующее чудо под конусом потолка, на игру бликов на стенах.

Когда лорд договорил, Гера повернулась к нему.

– Вы забыли упомянуть о том, что агенты пропали без вести и, возможно, погибли, – бесстрастно произнесла она.

Эти слова ничем не выдали бурю, бушевавшую в ее душе. Да и как слова могли бы выразить чувства матери? Матери, растившей сыновей для выполнения великой миссии. Матери, посвятившей всю жизнь тому, чтобы привить своим детям навыки, необходимые для инфильтрации в человеческое общество?

А теперь ее сыновья, ее чудесные мальчики, те, которым суждено было исполнить пророчество Древних свитков Автохтона, – «пропали без вести и, возможно, погибли». В свитках говорилось о том, что дети чужеземца станут ключом к спасению цивилизации – теперь же о сыновьях Геры говорили не иначе как об «агентах» на службе Сената.

– Генерал Кастор, – продолжил тем временем лорд-проктор. – Будьте любезны, предоставьте отчет о текущем положении дел.

– Мой лорд, мы делаем все возможное, чтобы установить причины случившегося. Ретрансляторы вышли из строя через пять минут после контакта. Наши разведчики сейчас направляются к последнему установленному месту пребывания.

– Они будут соблюдать осторожность, генерал?