Орудие богов - Талбот Мэнди Страница 10

– Как, должно быть, ужасно быть магараджей! – Вырвалось у Тесс после минутного молчания.

– Иногда ужасно быть и эмиссаром, миссис Блейн.

– Была бы я Гангадхарой, уж я бы разыскала эти денежки – или лопнула бы! А уж когда бы я их нашла…

– Вы основали бы приют для сирот?

– Я бы устроила вам, британцам, столько хлопот, что вы бы с радостью надолго оставили нас в покое!

Сэмсон добродушно захохотал и подергал кончики усов.

– Разрази меня гром, вы удивительная женщина! Значит, вы целиком сочувствуете Гангадхаре?

– Вовсе нет. Я считаю его преступником. Он покупает женщин, мучает животных на арене и содержит девушек, которых называют танцовщицами. Я видела его глаза по утрам и подозреваю его во всех пороках. Он вызывает презрение. Но я на его месте отыскала бы эти денежки и добилась бы, чтобы вам, англичанам, жарко стало!

– В вас есть ирландская кровь, миссис Блейн?

– Да нет же. Я янки из Коннектикута. А мой муж с Запада. Не нужно быть ирландкой, чтобы иметь собственные мысли, правда?

Сэмсон не знал, принимать ли ее всерьез, но понял, что его надежды на флирт с ней обратились в ничто. Он, разумеется, задумывал для начала легкий флирт, всегда надо начинать легко, если хочешь вывести человека из игры. Тем не менее, он привык разбираться в сложных ситуациях и предпочел пока отступить. Всегда оставляйте за женщиной последнее слово, но убедитесь, что остался вопрос, на который вы не дали ответа.

– У вас красивый сад.

Минуту-другую они беседовали о цветах, в которых он понимал немногим более, чем ничего; затем о музыке, в которой он чуть-чуть разбирался.

– У вас как следует оформлена аренда на дом? – спросил он затем.

– Думаю, да. А что?

– Мне говорили, что тут кое-что под вопросом. Кто-то затевает судебный процесс против вашего хозяина насчет его прав на владение какой-то частью земли.

– Ну и что? Если та сторона выиграет – тогда нас могут выставить?

– Не знаю. Зависит от влиятельности вашего хозяина.

– Но мы подписали соглашение. Разумеется, пока мы выплачиваем аренду…

– Я не в курсе. Что ж, если возникнут сложности, – обращайтесь ко мне.

– Но кто же затевает этот процесс?

– Не знаю ни его имени, ни подробностей. Надеюсь, вы выкрутитесь. Конечно, помогу, как сумею. Ну, передайте мое почтение вашему мужу. До свидания, миссис Блейн.

Его излюбленная теория заключалась в том, что мало кто обращает внимание на то, что происходит у него за спиной. Он эту теорию вовсе не проповедовал, ибо проповедь есть лишь способ проговориться, если собеседник тебя слушает, а если не слушает, получается напрасная трата времени.

Но он не забывал, что у людей, находящихся у человека за спиной, есть глаза. И он, соблюдая большое достоинство, ступил на дорожку сада, предоставив миссис Блейн сказать все то, чего может ожидать мужчина.

Тереза улыбнулась ему вслед, раздумывая, какое впечатление произвела она сама, но достаточно времени на раздумья у нее не оказалось. Ее внезапно схватили из окна, потащили назад и обняли.

– Вы изумительны! – промурлыкала ей в самое ухо Ясмини, целуя ее. – Определенно, вы одна из фей, посланных жить среди людей! Теперь этот надутый Сэмсон сагиб помчится в город, в суд и в другие места и начнет расспросы о хозяине вашего дома. Но Том Трайп уже сообщил, что я в доме этого надутого чиновника и Гангадхара пошлет туда людей с расспросами, и им придется долго ждать, пока эмиссар наконец приедет и начнет отрицать, что я там была. Посланный вернется к магарадже, а тот не поверит ни одному его слову. А когда он узнает, что я вернулась в собственный дворец, Гангадхара опять попытается меня отравить. Подойдите же ближе и дайте мне…

– Дитя! – протестовала Тесс. – Вы сознаете, что одеты как красивый молодой мужчина и целуете меня из окна на виду у всего Сиалпура! И как вы думаете, что от моей репутации останется через час?

– Есть только одна разновидность репутации, – засмеялась Ясмини. – Знать, как победить!

– А что это вы сказали насчет яда? – спросила Тесс.

– Он всегда пытается меня отравить. Надо быть осторожнее.

– Как вы можете ему помешать?

Тесс поняла, что ее заботит судьба этой юной бродяжки-принцессы. Сначала та ее заинтересовала, через минуту Тесс ощутила к ней привязанность, теперь уже беспокоилась. И у нее не было времени даже удивиться: Ясмини не давала ей перевести дыхание.

– Я часто буду жить у вас в доме. Потом вы поедете со мной путешествовать. А после эта огромная свинья Гангадхара пожалеет, что пытался меня отравить.

– Скажите мне, детка, разве у вас нет матери?

– Она умерла год назад. Если есть ад, она отправилась туда, а для рая никто не хорош в достаточной степени. Но я не христианка и не индуистка, так что мне нет дела до ада.

– Тогда кто же вы?

– Ясмини. Нет никого, подобного мне… Я совсем одна. Верю только в то, что знаю, и смеюсь над священниками. Я знаю все законы касты, это необходимо, чтобы понимать людей. А священники, – она засмеялась, – много глупее тех дурней, которых они обольщают и запугивают. Но у браминов есть власть. Гангадхара их страшно боится. Всякий служитель храма Джинендры прикидывается, будто может открыть, где спрятана сокровищница. Гангадхара делает им ежедневные подношения, и они всё жиреют.

– Кто вас обучил такому великолепному английскому? – спросила Тесс. Она не слышала в речи принцессы ни следа акцента, и в выборе слов Ясмини не колебалась.

– Отец Бернард, иезуит. Моя мать за ним посылала, он приходил день за днем, год за годом. У него была в Сиалпуре часовенка, куда ходили люди из всех низших каст молиться и исповедоваться. Это могло бы дать ему большую власть, но он говорил мне, что в этой стране никто не исповедуется полностью, как европейцы, они предпочитают ложь правде о себе самих. Я отказалась креститься, потому что он мне надоел, а после того, как моя мать умерла и ее похоронили по индуистскому обряду, ему пришлось уехать.

Они все еще сидели у окна. Ясмини расположилась на коленях в подушках, а Тесс спиной к свету.

– А! Хасамурти приближается, – внезапно сказала Ясмини. – Она моя чети, горничная.

Тесс быстро обернулась, но увидела только одного из трех нищих, который возле калитки плел венок из украденных им цветов.

– Теперь меня ждет коляска, придется оставить мою лошадь у вас в конюшне.

Нищий поднял сплетенные цветы, чтобы полюбоваться ими на фоне солнца.

– Мне надо ехать. Поеду в храм Джинендры, тамошний брамин не друг никому из людей, он воображает, будто я ему друг. Он пообещает мне все, что угодно, если я ему скажу, что говорить Гангадхаре. Но он может договориться с Гангадхарой меня отравить, и они в сговоре с Сэмсоном сагибом, который только что объяснял вам, как нехорошо знать слишком много. Но нехорошо и слишком опаздывать! Я выйду через калитку. Отошлите садовника. Другие слуги в задней части дома? Они будут подглядывать, но они считают, что я выхожу тем же путем, каким пришла!