Лжеправители - Анна Корниенко Страница 9

Любой человек, независимо от того, к каким бы слоям общества он не принадлежал, скрыто или явно жаждет жить вечно. Это непреложная истина. Так вот, если нашим предкам, объявляя вне закона древних славянских богов (среди которых присутствовал, надо заметить, и общий для нас и древних египтян Ра), хотя бы оставили веру в то, что смерть – это еще не конец, веру в то, что, когда человек умирает, – для него, тем не менее, еще не все потеряно, то древних египтян по какой-то одному ему известной причине фараон Эхнатон решил лишить даже этого утешения. Почему? Эта тайна – одна из многих, которые Аменхотеп IV унес с собой в мир иной. Туда, где все тайное становится наконец явным…

Но пока еще владыка Эхнатон жив и активно занимается проведением в жизнь своей реформы. Для чего же новому царю понадобилось это делать?

Как уже было отмечено, к описываемому времени египетские фараоны были вынуждены отказаться от весьма удачной и довольно прибыльной захватнической политики своих предшественников. Этот отказ и нашел свое яркое отражение во всей деятельности фараона Аменхотепа IV. Ведь завоевательные войны фараонов XVIII династии привели к обогащению лишь небольшой группы придворной знати и тяжело сказались на положении простого народа. Наибольшие богатства скопились в храмах вообще, но главным образом – в руках фиванских жрецов Амона [6], которые в этом отношении к описываемому периоду времени запросто могли потягаться с самим царем. Религиозная реформа оказалась, таким образом, направленной в первую очередь против фактически безграничного господства невероятно разбогатевшего высшего фиванского жречества. Ведь даже непосвященным сложно, наверное, будет поверить в то, что именно заботой о вконец обнищавшем народе был движим в своей деятельности фараон. Правдоподобнее будет предположить, что власть служителей культа, несмотря на то что официально фараон тоже принадлежал к их числу – причем считался верховным жрецом всей страны, – становилась опасной для власти самого царя. В связи с чем он и решил приложить грандиозные усилия, чтобы и себя, и свое потомство от этой опасности оградить. Если смотреть правде в глаза, то становится очевидным, что это и была главная причина реформы, задуманной Аменхотепом. Главная, но, разумеется, не единственная. Другие, не столь меркантильные, тоже, без сомнения, присутствовали. Среди них такие, к примеру, полезные для страны причины, как прекращение религиозных распрей, которые на почве многобожия, безусловно, случались; сплочение населения страны благодаря вере в единого для всех небесного владыку и улучшению условий жизни людей в городах и областях за счет богатств, конфискованных у ставших «лишними» храмов других богов. Трудно преувеличить, насколько поклонение разным богам отделяло людей друг от друга, что было на руку верховным жрецам и их свите в каждой отдельно взятой местности. «Разделяй и властвуй» – знаменитая фраза, часто приписываемая Юлию Цезарю, первоисточник которой на самом деле так и остался неизвестен, актуальна во все времена. Идея единого и общего для всех бога могла послужить сплочению египетского народа, как «внутри себя», так и с населением некогда враждебных, а теперь подвластных ему территорий.

И раз уж религия являлась главной формой идеологии и на ней зиждились как общественная, так и частная жизнь жителей всей страны, вне зависимости от достатка и положения, – храмы являлись крупнейшими центрами культурного влияния в стране. Поэтому религиозная проповедь могла быть с легкостью использована правительством для укрепления собственного положения, как в самой «Черной земле», так и на близлежащих территориях. С этой целью, очевидно, и создавались понятные и доступные разноязычным и разноплеменным массам, населявшим соседние с Египтом земли, новые формы культа.

На эту составляющую религиозной реформы Эхнатона указывают некоторые фразы из большого гимна Атону. В гимне говорится о том, что бог солнца Атон восходит над каждой страной, что он как единый творец мира создал все страны – Египет, Сирию и Нубию, посылая жизнь каждой стране. Если прежние египетские боги изображались как покровители одного лишь Египта и египетского царя, обеспечивавшие ему победу над его врагами, то теперь новый бог Атон был объявлен богом не только Египта, но также и соседних стран.

Таким образом, вступив на престол, Аменхотеп IV начал открытую борьбу против жрецов, опираясь при этом на довольно широкие слои населения Египта, которым пришлась по душе предложенная новым царем перспектива поправить собственное бедственное материальное положение. Тем более что вряд ли Эхнатон начал свою агитработу с сообщения о том, что никакой жизни после смерти, как он предполагал, не существует в принципе. Ведь в этом случае ему бы не удалось привлечь хоть сколь-нибудь значительное количество последователей, хотя бы из числа простых граждан. Процесс переоценки ценностей происходил не в один день, причем он был достаточно грамотно построен и преподнесен. Тем не менее многие весьма серьезные причины – в том числе и желание жить вечно, если не в этом, то хотя бы в загробном мире, – перечеркнули в конце концов все многолетние труды Эхнатона. Тут он явно, как говорится, перегнул палку. Но, несмотря ни на что, результат, которого фараону все-таки удалось добиться, не может не вызвать уважения.

Итак, попытка свергнуть власть жрецов была невероятно трудной и настолько же опасной даже для «живого воплощения бога на Земле». Благодаря все тому же непомерному богатству в течение всех предыдущих царствований жрецы оказывали сильнейшее влияние как на внутреннюю, так и на внешнюю политику египетского правительства, и для того чтобы начать борьбу с подобным положением вещей, Аменхотеп IV просто обязан был сначала заручиться поддержкой хоть какой-то, пусть даже самой небольшой части представителей именно этого сословия. Новый фараон предпринял хитрый и чрезвычайно разумный маневр – он переманил на свою сторону провинциальное жречество, в частности священнослужителей двух главных городов страны – Гелиополя и Мемфиса. В этих городах со времен глубокой древности тоже процветал культ единого верховного солнечного божества, вот только не Амона. Поэтому для начала Аменхотеп IV стал выдвигать в противовес культу фиванского бога Амона культ гелиопольско-мемфисского бога Ра-Горахте (Гора, или Хора). Объявив себя первосвященником именно этого бога, фараон начал строить в Фивах его храм, провозгласив его самого при этом единственным существующим божеством.

Чтобы подчеркнуть значимость своей реформы, Аменхотеп IV все эти строительные работы проводил с большой пышностью. В надписи, обнаруженной на самом храме, говорится о том, что только лишь для работ по изготовлению одного большого обелиска царь призвал всех каменщиков от Элефантины до дельты. Именно к этому периоду относятся и самые многочисленные изображения солнечного божества Гора с головой сокола, украшенной солнечным диском.

Однако, как считал Аменхотеп, время для нанесения сокрушающего удара по фиванским жрецам, а вместе с ними и по всему древнему традиционному многобожию, еще не настало. Восстановление древнего культа и постройка храма солнечному богу в Фивах стали лишь первым этапом его реформы, перевернувшей – правда, только на время – тысячелетние устои целой страны.