Справедливость. Как поступать правильно? - Майкл Сэндел Страница 8

Предположим, вы — водитель трамвая, несущегося с горы со скоростью 100 км в час. Прямо на путях вы видите пятерых рабочих-ремонтников. Вы пытаетесь остановить трамвай, но не можете этого сделать. Тормоза не работают. Вы в отчаянии, так как знаете, что, если собьете этих людей, они погибнут.

Внезапно вы замечаете боковую ветку, уходящую вправо. И там на путях стоит только один рабочий. Вы понимаете, что можете повернуть трамвай на эту ветку. В этом случае вы убьете одного человека, но спасете пятерых.

Что же следует сделать? Большинство людей скажут: «Поворачивать! Хотя убить одного невинного человека — это трагедия, но убить пятерых еще хуже». Принесение в жертву одной жизни ради спасения жизни пяти человек представляется правильным поступком, который и следует совершить.

Теперь рассмотрим другой вариант той же истории. На этот раз вы — не водитель, а просто наблюдатель, стоящий на мосту, под которым проходит трамвайная колея (у которой в этом варианте нет боковой ветки). По рельсам несется трамвай, а в конце пути находятся пятеро рабочих. Тормоза не работают и в этом варианте истории. Трамвай вот-вот врежется в рабочих. Вы понимаете, что не в силах предотвратить катастрофу, — до тех пор, пока не замечаете, что рядом с вами на мосту стоит крупный, дородный мужчина. Вы можете сбросить его с моста на пути, по которому мчится трамвай. Этот человек погибнет. Но пятеро рабочих будут спасены. (Вы подумали, что могли бы и сами броситься на рельсы, но понимаете, что массы вашего тела недостаточно для того, чтобы остановить трамвай.)

Будет ли сбрасывание дородного человека на пути правильным поступком, который надо совершить? Большинство людей скажут: «Конечно, нет. Бросать человека на рельсы было бы крайне неправильным поступком».

Сбрасывание кого-то с моста на верную смерть представляется страшным делом, даже если оно спасет жизнь пяти неповинным людям. Но тут возникает нравственная головоломка: почему принцип, который кажется правильным в первом случае и предписывает пожертвовать одной жизнью ради спасения пяти жизней, представляется неправильным во втором случае?

Если, как подсказывает наша реакция на первый случай, число имеет значение, если спасти пять жизней лучше, чем одну, то почему не применить это принцип во втором случае и не столкнуть крупного человека с моста под несущийся трамвай? Толкать человека на смерть, по-видимому, жестоко. Даже по хорошей причине. Но разве убийство человека в результате столкновения с трамваем менее жестоко?

Возможно, сталкивание кого-либо с моста не является правильным потому, что при этом действуют против его воли. В конце концов, он не хотел участвовать в этом. Он просто там оказался.

Но то же можно сказать и о человеке, работающем на боковой ветке. Он тоже не хотел стать участником этой истории. Просто выполнял свою работу и не собирался по собственной воле жертвовать своей жизнью и гибнуть под колесами потерявшего управление трамвая. Можно утверждать, что рабочие-ремонтники охотно идут на риск, на который не идут другие люди. Но предположим, что готовность погибнуть в результате чрезвычайной ситуации ради спасения жизни других людей — не часть служебных обязанностей и рабочий согласен отдать свою жизнь не больше, чем человек, случайно оказавшийся на мосту.

Моральное различие состоит, возможно, не в воздействии на жертв (погибнут оба), а в намерении человека, принимающего решение. Как водитель трамвая, вы можете отстаивать свое решение повернуть трамвай, указав на то, что вы не имели намерения убивать рабочего, стоявшего на боковой ветке, хотя могли предвидеть такой исход дела. Ваша цель была бы достигнута, если бы, по великому везению, пятерым рабочим удалось спастись, а шестому — выжить.

Но то же справедливо и в случае сталкивания прохожего с моста. Смерть человека, которого вы сбрасываете, несущественна для вашей цели. Все, что ему нужно сделать, это остановить трамвай. Если ему удастся сделать это и каким-то образом остаться в живых, вы будете очень рады.

Или, возможно, поразмыслив, эти два случая следует подчинить одному и тому же принципу. Оба случая предполагают сознательный выбор: вам надо отнять жизнь у ни в чем неповинного человека для того, чтобы предотвратить еще большее число смертей. Возможно, колебания, которые вы испытываете, размышляя, сталкивать ли человека с моста, — просто брезгливость, колебания, которые надо преодолеть. Столкнуть человека голыми руками на погибель кажется большей жестокостью, чем поворот руля трамвая. Но поступить правильно не всегда просто.

Эту мысль можно проверить, слегка изменив историю. Предположим, что вы, как праздный наблюдатель, можете заставить стоящего рядом с вами крупного мужчину прыгнуть на рельсы, не толкая его с моста. Или представьте, что он стоит на крышке люка, которую вы можете открыть, повернув рычаг. Вы никого не сталкиваете, а результат тот же. Что делает такое действие правильным? Или для вас, как для водителя трамвая, поворот на боковую ветку по-прежнему хуже в моральном отношении?

Нравственное различие этих случаев объяснить нелегко. В самом деле, почему поворот трамвая на боковую ветку кажется правильным, а сталкивание человека с моста — неправильным действием? Но обратите внимание на напряжение, которое мы испытываем при рассуждениях о способах проведения убедительного различия между двумя ситуациями, и если мы не можем сделать этого, то как же правильно поступить в каждом случае при переоценке наших суждений? Порой мы думаем о моральных рассуждениях как о способе убеждения других людей. Но такая рефлексия является еще и способом разобраться в наших собственных моральных убеждениях, выяснить, во что и почему мы верим.

Некоторые моральные дилеммы возникают вследствие конфликта нравственных принципов. Например, один принцип, который вступает в игру в истории с трамваем, предписывает нам спасти жизнь как можно большего числа людей, но другой принцип говорит, что убивать неповинного человека, даже ради благого дела, — неправильно. Столкнувшись с ситуацией, когда спасение нескольких человеческих жизней зависит от убийства неповинного человека, мы оказываемся морально в затруднительном положении. Нам надо попытаться установить, какой принцип важнее или же более соответствует обстоятельствам.