Враги народа. От чиновников до олигархов - Дмитрий Соколов-Митрич Страница 8

Дальше — Шлестова Галина Ивановна, ее дом оказался посреди строительной площадки, а строителям на это наплевать. Но о ней мы тоже не будем, потому что по сравнению с Амамбаевыми это еще терпимо. Амамбаевы — это две старушки, одна молодая старушка, другая старая. У них была двухкомнатная квартира, теперь нету, потому что их обманули при размене. Потом квартиру трижды перепродали. Суд тянется с 1996 года, последнее заседание было в апреле. «За нее я ведь всю жизнь работал, — плачет старая старушка Амамбаева, — я ведь заводской бабушка, советский бабушка».

— Вот Валерий Михайлович, — полпред указал на федерального инспектора, — он будет это дело контролировать.

— Так они же футболить будут.

— Это не тот случай. Владимир Владимирович лично поручил нам разбираться во всех подобных делах. Мы этого не оставим. Я поручу это заместителю генпрокурора по Уральскому округу. Мы с ним каждый день встречаемся.

— Дай бог, дай бог, — забормотали старушки, уходя, — здоровья вам, Петр Михайлович. Все бы с нами так. Как в сказке!

А что может сделать прокурор, даже федерального округа, если квартиру у старушек отобрали юридически грамотно? Ничего не может сделать.

У башкирки Юмагужиной такое сложное имя-отчество, что она предложила звать ее просто Галина Захаровна. Она вытряхнула перед полпредом гору железнодорожных билетов до Москвы и обратно. Всего — 340 билетов. В Москву она ездит судиться. Началось все с того, что в школе, где она работала, ее назначили ответственной за столовую. Она отнеслась к делу серьезно и стала воевать с поварами, которые в чай подсыпают соду, а в масло добавляют глицерин. А когда из школы ее вышибли, стала искать правду по всем фронтам. Юмагужина — православная, и это ей придает сил. Но закончился ее разговор с полпредом так: «Если и вы не поможете, я к Хаттабу пойду».

Пришли ходоки из вчерашнего ЧВАКУШа. Представители разваливающегося дома. Латышев и здесь пообещал помочь. Когда ходоки ушли, Третьяков сказал: «Петр Михайлович, там половина домов в таком состоянии». «Будем разбираться», — ответил полпред.

Я спустился вниз. Народу не убавилось. К лифту без очереди ковылял увешанный орденами ветеран. За его спиной люди переругались. Одни кричали: «Мы с утра стоим!», другие: «Как вам не стыдно!»

На этом наши сутки кончились. На следующий день, уже в Екатеринбурге, я пришел на интервью с первым замом Латышева Владиславом Тумановым — в отсутствие полпреда он выполняет роль федерального инспектора по Свердловской области. Встреча была назначена на 10 часов, я просидел до двенадцати — и так и не был принят. Что уж там говорить про обычных людей. При мне секретарша Наталья разговаривала с охраной: «Вчера тут лишние люди оказались, так что пускайте только по пропускам». Потом она разговаривала с другой секретаршей, тоже Натальей: «Сегодня опять звонят: «А можно…» Я говорю: «Нельзя!!!» Хватит мне вчерашнего дня».

А спустя еще три дня я позвонил в Челябинск и спросил, кому удалось помочь. Мне ответили: «Пока только одной женщине. За ней закрепили конкретного бизнесмена».

Интересно, хватит ли на всех бизнесменов?

ППП, ДДТ и тайный советник

ДЦТ — это Дом детского творчества. Бывший Дом пионеров. Слава и позор ППП. В тот памятный вечер, когда мы беседовали, полпред сказал, что конфликт вокруг ДЦТ исчерпан: пионерам вместо четырех избушек, которые предлагали вначале, предоставлено помещение в новом здании площадью 10 тысяч квадратных метров — это даже больше, чем у них сегодня. «Почему нельзя было сразу решить этот вопрос таким образом? — недоумевал полпред. — Мы сейчас уже задаем себе вопрос — случайны ли были эти маневры, или это чей-то замысел?»

Чей-то — это, конечно, губернатора Свердловской области Эдуарда Росселя.

Я навестил Дом детского творчества, но следов умиротворения там не нашел. В комнате Пушкина продолжают дежурить родители, которые клянутся покинуть ДДТ только в виде трупов. А замдиректора Любовь Аркадьевна Субботина говорит вот что: «Мы, конечно, понимаем, что нас отсюда все равно вытурят. Но новым зданием недовольны. Его еще год надо достраивать, нужны 60 миллионов рублей, а где гарантии, что нас не выселят раньше? К тому же сейчас мы в центре, а будем на окраине, детям неудобно добираться. А главное — это старина, здесь сами стены воспитывают, здесь Александр Демьяненко занимался, Шурика помните?»

Здание действительно шикарное, хоть и требует ремонта. Настоящий дворец, которому уже 200 лет. Анфилады комнат. Несколько пристроек, парк, который, возможно, тоже отойдет президенту. Прогуливаясь по широченным коридорам, я представлял себе роскошь, которая здесь будет. Тем сильнее было мое удивление, когда я побывал в нынешнем помещении полпредства.

Оно занимает пятый этаж в здании Госкомимущества на площади рядом с «членом КПСС» — так здесь называют небоскреб областной администрации. Евроремонт, современное оборудование, просторные помещения. Штат — 30 человек. Я спросил человека из ближайшего окружения полпреда, который согласился быть моим тайным советником: «Зачем вам Дом пионеров? Вам и здесь вроде бы неплохо». Он ответил: «Да, неплохо, но это вопрос статуса. Полпредство — это дом президента. Если Путин приедет сюда, ему придется работать на одном этаже в скромном здании Госкомимущества. А Россель будет сидеть в своей шикарной резиденции, которая, кстати, когда-то была Домом учителя. Это неправильно».

Еще два тайных советника

В Екатеринбурге здание мэрии серого цвета, а областная администрация — белого. Поэтому их называют белым и серым домом. Во враждующих лагерях мне удалось склонить к откровенности еще двух близких к мэру Чернецкому и губернатору Росселю людей. Вот что, например, сказали в «сером доме».

— История с Домом пионеров — удачный пиаровский ход губернатора. Он ведь не случайно выбрал именно это здание. Были и другие варианты, связанные с перемещением некоторых структур региональной власти, стоял вопрос о новом здании Промстройбанка. Это было бы и дешевле, и справедливее. Но с помощью Дома пионеров Россель решил убить сразу трех зайцев: выполнить указ президента за счет федеральной, а не своей собственности, скомпрометировать в зародыше все будущие реформы полпреда и, наконец, стравить Латышева с мэром, поскольку расхлебывать всю эту кашу с Домом детского творчества пришлось прежде всего ему. Но ситуация вышла из-под контроля, я думаю, что областники теперь и сами напуганы тем, что наделали. Особенно после того, как Латышев публично поставил вопрос, так ли уж нужна Росселю его резиденция.

Пока Латышев дистанцируется от местных властей. За сто дней не было ни одного рабочего контакта ни с мэром Чернецким, ни с губернатором Росселем. Хотя ситуация зачастую этого требовала. Он даже команду себе набрал, в основном из людей неместных, и семья его, насколько я знаю, переезжать из Москвы сюда пока не собирается. С другой стороны, как только полпредство обрастет местными связями, оно скурвится и не будет выполнять свои функции. Это тоже плохо. Тут важно соблюсти грань.

Сейчас область живет, как в песне Александра Новикова: