Мировой беспорядок - Ричард Хаас Страница 7

* * *

Беспрецедентный беспорядок выразился прежде всего в двух мировых войнах двадцатого столетия, феноменально дорогостоящих во всех отношениях. Но эти две войны принципиально различались между собой – и предлагают принципиально разные уроки для последующих поколений, в том числе для нашего. Порядок, уничтоженный Первой мировой войной, пал скорее по случайному стечению обстоятельств, чем по замыслу. Да, сложилась, если угодно, кустарная индустрия исследований о причинах этой войны; в ряде сочинений львиная доля вины возлагается на имперскую Германию, в других указывается, что военная мобилизация фактически зажила собственной жизнью, а третьи приписывают начало войны дополнительным факторам ^[23]. Впрочем, в большинстве книг этого рода признается, что войны вполне можно было избежать, пусть даже авторы не могут договориться о том, почему война все-таки началась. Безусловно, имели место провалы политики сдерживания и провалы дипломатии, сказалось и отсутствие коммуникационных механизмов, но и сто лет спустя вызывает разочарование и негодование тогдашнее преступное легкомыслие. Даже в ретроспективе трудно понять, почему война началась и за что она велась. При этом история преподносит нам несколько важных уроков. ^[24]

Один из них заключается в том, что порядок не возникает автоматически и не является самодостаточным, даже если он явно отвечает интересам всех, кто от него выигрывает. История полна примеров того, как отдельные лица и страны действуют вопреки собственным интересам. Первая мировая война очевидно была не в интересах кого-либо, но она все равно случилась. Каждый из главных ее участников потерял гораздо больше, чем получил. Война показала пределы баланса сил: даже при наличии приблизительного баланс сил (в масштабе, что стало ясно по итогам войны, сопоставимого только с ее издержками) одного лишь военного баланса было недостаточно для поддержания мира.

Еще одним уроком стало выявление пределов экономической взаимозависимости. В тот период торговля велась широко и активно развивалась. Более того, сложилась целая школа мысли, утверждавшая, что Европе больше не суждено испытать тяготы крупной войны, поскольку такая война лишена экономического смысла. Никто не станет начинать войну, уверяли эти философы, просто потому, что вокруг слишком много людей и компаний, получающих изрядную прибыль в текущих торговых и инвестиционных условиях. Иными словами, мир благоприятен для большинства стран. Но война все же произошла ^[25].

Отсюда можно сделать вывод, что ни баланс сил, ни экономическая взаимозависимость не являются гарантией от конфликтов и беспорядков. Хотелось бы добавить и еще одно замечание по поводу Первой мировой войны, причем это замечание связано и с фактом начала войны, и с ее ходом. История также выявила ограниченность влияния той школы мысли, что складывалась на протяжении столетий и получила известность как законы или правила войны (это моральная и правовая основа начала войны и ведения боевых действий).

Политики того времени в значительной степени игнорировали этот свод правил, несмотря на то что в своих основах он восходил к христианскому богословию. Гласные и негласные принципы утверждали, что справедливая война должна соответствовать ряду критериев: нужно воевать за правое дело, располагать высокими шансами на успех, опираться на поддержку законной власти, прибегать к силе только в крайнем случае, причем использовать ее лишь в той степени, какая необходима и соразмерна, а еще вести боевые действия таким образом, чтобы соблюдать и оберегать права мирного населения ^[26]. Первая мировая война не соответствовала ни одному из этих принципов. Вдобавок в значительной степени игнорировалась правовая традиция, которая декларировала незаконность войны во всех ситуациях кроме самообороны. Преобладала узкая политическая повестка, отражавшая националистические настроения и опиравшаяся на ошибочные военные прогнозы. Очевидно, что между порядком как концепцией и порядком как реальностью была и есть фундаментальная разница. Международное сообщество оказалось подвержено узости мышления, у него не нашлось механизма обеспечения реализации и соблюдения желаемых норм.

Вторая мировая война принципиально отличалась от Первой по своим причинам. Не удивительно поэтому, что ее уроки сильно отличаются от тех, которые можно извлечь из Первой мировой войны. Германия и Япония в 1930-е годы поставили перед собой цели, которых невозможно было достичь в рамках существовавшего международного порядка. Обе страны стали заложницами внутренних политических систем, которые ликвидировали систему сдержек и противовесов применительно к людям, обладающим политической властью. Обе страны вложили значительные средства в разработку инструментов войны. Обе стремились так или иначе нарушить имевшийся баланс сил. Если Первая мировая война стала в немалой степени результатом случайности и была предотвратима, Вторая мировая война оказалась совершенно иной.

Конечно, существуют и другие объяснения этой войны. Здесь нет ничего нового. Все войны на практике «ведутся» минимум трижды. Во-первых, разворачивается спор о том, стоит ли воевать, а в ретроспективе – спор о причинах войны. Во-вторых, имеется сама война, то есть реальные боевые действия на полях сражений. В-третьих же, начинается дискуссия об уроках войны, причем довольно часто оспаривается мудрость решений, принятых по завершении конфликта.

Все это применимо ко Второй мировой войне. Уже упоминалась господствующая точка зрения, согласно которой Германия и Япония несут основную ответственность за ликвидацию порядка, казавшегося им нелегитимным. Но существуют и другие мнения. Джон Мейнард Кейнс, великий экономист, входивший в состав британской делегации на Парижской мирной конференции, официально завершившей Первую мировую войну, несколько лет спустя написал знаменитую статью о последствиях Версальского договора и провале попыток интегрировать Германию в глобальный порядок ^[27]. Для него и для тех, кто разделял его взгляды, «семена» Второй мировой были посеяны унизительным мирным договором после залпов Первой мировой войны. Даже если допустить, что этот довод слегка преувеличивает значимость обиды немцев, не подлежит сомнению, что национализм в Германии отчасти подпитывался недовольством населения – поскольку Германию обязали выплачивать немалые репарации, лишили ряда территорий и заставили согласиться на жесткие ограничения на деятельность в военной сфере.