Дожать Россию! Как осуществлялась Доктрина - Райнхард Гелен Страница 7

Здесь я хочу нарушить свое длительное молчание и сообщить о тщательно скрывавшемся Советами секрете, который может стать ключом к пониманию одной из самых удивительных и загадочных историй нашего века. Речь идет о роковой роли, которую сыграл ближайший соратник и доверенное лицо Гитлера Мартин Борман во время войны и первые послевоенные годы. Он был важнейшим источником информации и консультантом Советов, начав работать на Москву еще до русской кампании.

Канарис и я – каждый своим путем – установили следующий неоспоримый факт: Борман располагал единственной в Германии неконтролируемой радиостанцией. Однако для нас было абсолютно ясно: скрытно наблюдать за одним из могущественных людей, стоявшим в национал-социалистической иерархии сразу после Гитлера, в то время было невозможно. Любой неосторожный шаг означал бы, что с нами мгновенно будет покончено.

Канарис поделился со мною казавшимся ему подозрительным фактом и попытался выяснить мотивы изменнической деятельности рейхсляйтера. Он не исключал того, что Бормана шантажировали, но полагал, что скорее всего побудительными причинами стали безграничное тщеславие и закомплексованность, а также неудовлетворенные амбиции занять, естественно, в подходящий момент, место Гитлера. Нам теперь известно, сколь искусно Борману удалось скомпрометировать в глазах фюрера поочередно своих опаснейших соперников – Геринга и Геббельса.

Мои предположения подтвердились лишь после 1946 года, когда представилась возможность провести расследование обстоятельств таинственного исчезновения Бормана из бункера Гитлера в Берлине. Неоднократно появлявшиеся в международной прессе утверждения, что бывший рейхсляйтер якобы живет в непроходимых джунглях между Парагваем и Аргентиной в окружении вооруженной до зубов личной охраны, лишены всякого основания.

Две полученные мною в пятидесятых годах заслуживающие доверия информации позволяют утверждать, что Борман находился в Советском Союзе, само собой разумеется, под чужой фамилией и с надежной охраной.

Бывший заместитель Гитлера по партии переметнулся к Советам в тот момент, когда Красная армия, завершив штурм Берлина, окружила здание новой имперской канцелярии, под которым в глубоком бункере скрывался Гитлер со своими приспешниками.

* * *

Управление военной разведки и контрразведки (абвер) состояло из иностранного отдела, руководившего деятельностью военных атташе, с задачами: изучение внешней политики и экономики государств, их вооруженных сил, а также отделов:

абвер I – добыча разведывательной информации;

абвер II – организация диверсий, разложение войск противника;

абвер III – контрразведка и разведка в целях контршпионажа.

У абвера была собственная организация, состоявшая в значительной своей части – так же, как и в британской разведке, – из лиц, заслуживавших особого доверия, но не занимавших штатных должностей. Мнение, что такой способ служения отчизне является почетным делом, своего рода «джентльменским бизнесом», было широко распространено в нашем обществе.

Управление военной разведки и контрразведки занималось сбором не только военной, но и политической информации. Через верховное главнокомандование вермахта, которому управление подчинялось непосредственно, сведения направлялись в соответствующие государственные инстанции. Канарис располагал за рубежом многочисленными личными связями, зачастую с высокопоставленными лицами, которых он постоянно навещал во время своих частых поездок. Особенно тесные контакты он поддерживал в Португалии и Испании, не прерывая их во время войны. Однажды адмирал упомянул, что ему в 1940 году и затем в 1941-м поручали побудить Испанию вступить в войну на нашей стороне. Однако он считал, кстати, как и Гальдер, что это имело бы лишь негативные последствия для Германии. Ей пришлось бы взять на себя дополнительную ношу: слабость Испании в военном отношении была очевидной. Кроме того, для Берлина закрылась бы еще одна дверь в мир. Пиренейская миссия, к большому облегчению Канариса, закончилась безуспешно.

В абвере не было отдела, который занимался бы анализом и оценкой полученной разведывательной информации. Это, несомненно, большой недостаток: оперативные работники – добытчики информации – в большинстве своем не обладают достаточными аналитическими способностями. Сам Канарис был великолепным аналитиком, но, естественно, не мог взять на себя весь этот участок. В результате отсутствия постоянного и систематического анализа с использованием всех имевшихся в управлении материалов многие агентурные сообщения оценивались слишком высоко. К такому выводу я пришел, сотрудничая с абвером, что и побудило меня после 1945 года, с самого начала моей новой деятельности, позаботиться о создании эффективного информационно-аналитического аппарата, который использовал не только секретные данные, но и открытые материалы. Некоторые влиятельные лица в разведке и правительственном аппарате возражали против моего шага. Впоследствии они убедились в том, что заблуждались.

Разрушенные войной многочисленные связи с зарубежьем значительно затрудняли работу абвера, но не свели ее на нет. Так, хотя в США отлично действовавшее ФБР ликвидировало почти все немецкие опорные пункты, напичканные информацией газеты и журналы оказались источником необходимых разведывательных сведений, пока не была создана новая разведывательная сеть. Более серьезные проблемы создавали для Канариса попытки национал-социалистической партии, точнее, зарубежной ее организации, а также эсэсовских структур – прежде всего службы безопасности (СД) – начиная с 1933 года проводить конкурентную деятельность. Адмиралу приходилось постоянно противодействовать этим разведывательным операциям, нередко носившим печать спешки и дилетантства. К сожалению, он находился в положении обороняющейся стороны, поскольку не имел поддержки со стороны верховного главнокомандования вермахта. К тому же созданное в соответствии с распоряжением Гиммлера Главное управление имперской безопасности (ГУИБ) стремилось прибрать к своим рукам разведку и контрразведку. Распоряжение было подписано 27 сентября 1939 года, но еще до того – с 1936 года – гестапо, криминальная полиция и служба безопасности неофициально действовали вместе. И хотя Гитлер в 1933 году по предложению министра рейхсвера отдал распоряжение о том, что только оно, это министерство, наделено исключительным правом решать вопросы, связанные с обороной государства и защитой его от шпионажа и диверсий, уже через пару лет стало очевидным, что Гиммлер и его доверенное лицо Гейдрих не намерены выполнять это указание. Так, в 1935 году было создано особое бюро Штайна, которое стало заниматься расследованием всех подозрительных случаев и дел о предательстве, готовя их для гестапо и службы безопасности и в то же время для вермахта. Затем бюро было включено в состав Главного управления имперской безопасности как служба особого назначения, затрагивающая компетенцию военной разведки. Естественно, абвер пытался пристальнее присмотреться к Штайну, но тот заметил, что его «просвечивают», и бежал за границу, где работал сначала на поляков, затем на англичан под вымышленным именем Пфайфер, правда без особого успеха. Канарис воспользовался этим случаем, чтобы настоять на переговорах о принципах сотрудничества абвера и политической полиции, которую представлял доктор Вернер Бест. Механизм взаимодействия между гестапо, службой безопасности и абвером и разграничение их компетенций были зафиксированы в подписанном в 1936 году документе, известном под названием «Десять заповедей сотрудничества».